«Мы не ели мясо целый месяц»: девушка из ЛНР рассказала о том, как выживала в зоне боевых действий

Добыть питьевую воду под пулями, сварить кашу во дворе на газовой плитке, ночевать в подвале местной школы. Это лишь малая часть испытаний, которые пришлось преодолеть нашей героине Наталье, ее дочке и мужу. Они — беженцы из Луганской Народной Республики. Им чудом удалось выехать из своего города и самостоятельно добраться до Самарской области, до Тольятти. «До сих пор трясемся от любых громких звуков», — говорит Наталья. Она отказалась фотографироваться, опасаясь за свою безопасность. Свидетелем каких событий стали Наталья и ее семья? Как они устроились в новом временном доме? Об этом читайте в нашем материале.

«Внизу орали люди, кричали от ужаса дети»

До начала спецоперации будни Натальи выглядели так, как у миллионов россиян: дом — работа — дом. Она жила в довольно крупном городе Луганской области, Северодонецке, и одна воспитывала дочку Полину — родители умерли, а муж ушел из семьи вскоре после родов. Женщина поднимала ребенка на скромную зарплату кладовщика, но на жизнь не жаловалась — со временем смогла купить комнату в общежитии, накопить на обстановку, а некоторое время назад встретила новую любовь — Тараса из соседнего города Рубежное. Решилась и переехала жить к нему.

Как раз в квартире у мужа ее застало утро 24 февраля 2022 года, когда Россия объявила начало спецоперации на Украине. И первое время на привычной жизни семьи события не сказывалась — последние 8 лет всю Луганскую область периодически «потряхивало». К боевым действиям здесь успели если не привыкнуть, то адаптироваться и на всякий случай приучились держать наготове сумку с документами и лекарствами. А потом случилось так, что воздушные атаки начались каждый день, а бывало — по несколько раз в сутки.

— Дом периодически «штормило»: от взрывов здание тряслось, как во время землетрясения. Тогда мы еще прятались в ванной, коридоре и надеялись, что эта бомбежка — последняя. Завешивали окна, затыкали окна одеялами, в ход пошли все шторы, простыни, одеяла, какая-то одежда. Всё, всё, что могло хоть как-то нас защитить. Однажды в доме прогремела «хлопушка». Раскаты прозвучали так близко, словно разом снесло половину нашего дома.

Когда мы пришли в себя и огляделись, увидели, что в доме не осталось ни одного «живого» окна, взрывной волной вывернуло двери, покорежило мебель, разворотило сантехнику, люстры... Я увидела, что осколками засыпало мои ноги, они вонзились в штаны, в которые я была одета. Будь я в халате, меня бы, думаю, точно убило. Кругом стоял визг, люди внизу орали, кричали дети от ужаса... Мы попытались выбраться из дома, дверь вывернуло так, что из квартиры мы выходили, протискиваясь. Но все-таки мы выбрались.

Муж возвращался за вещами на следующий день, собрал кое-какую одежду и завесил окна одеялами. От дома оставались только голые стены. Но хотя бы стены есть. А вот общежития дома в Северодонецке, скорее всего, не осталось: соседи рассказывали мне, что были прямые попадания в соседние подъезды с разных сторон, и здание превратилось в руины.

Так, Наталья с мужем и дочкой переселились в школу. Надеялись, что школа, построенная во времена СССР, добротная и прочнее жилых домов. Многие решили точно так же, и учебное заведение быстро превратилось в приют для сотен людей, которым стало негде жить.

— Сначала мы обосновались на полу в школьном спортзале, а потом переехали в подвал. Нас, видимо, Бог отвел: на следующий день после нашего переселенья в спортзал угодила бомба, и помещение разнесло на части. В цоколе было тесно, места на всех не хватало. Люди сидели, лежали на ступеньках, ведущих в подвал. Кто-то стелил одеяла, а были те, кто спал на полу. Питались и пили мы воду от случая к случаю. Пока в домах был свет, вода, мы выбирались из подвала и, сгибаясь в три погибели, чтобы не задела пуля, набирали воду. Были те, кто успел захватить с собой небольшие газовые плитки — и на них, пока, конечно, был небольшой запас газа, мы по очереди варили кашу. Еще спасала «мивина» (украинский аналог быстрозавариваемой лапши). В подвале сидело много, очень много людей. Были дети в школьной форме — родители утром их отвели на занятия, но домой уже не забрали... Видимо, погибли, — рассказала Наталья.

Жить в подвале долгое время было нельзя. Стало ясно, что из города надо уезжать. Вопрос только как, если владельцы уцелевшего транспорта наотрез отказывались везти, отказываясь от денег и золота. Все боятся не вернуться обратно: дороги в ЛНР постоянно обстреливаются, всё кругом дымится, машины горят, часто вместе с пассажирами.

— Честно говоря, не знаю, как Тарас уговорил водителя довезти нас до границы. Знаю, что муж заложил в ломбард большой телевизор и заплатил тому хлопцу. Нас везли через сёла в дыму, которые продолжали бомбить с воздуха, о том, как мы добирались до Тольятти, вообще вспоминать не хочется. Главное, что мы здесь и живые, — рассказала Наталья.

В Тольятти семья приехала потому, что у Тараса тут живут знакомые, которые обещали помочь семье в первое время.

Наталья и Тарас поселились в Центральном районе Тольятти — до конца месяца их пустили пожить в хрущевку на улице Мира. Полина уже пошла в школу: волонтеры из гуманитарного пункта помогли девочке купить новую школьную форму, рюкзак, ручки и тетради. Также они закупили продукты на месяц для семьи ребенка.

— Спасибо, мы не ели мясо целый месяц, — поблагодарила Наталья.

А еще девочка побывала в ресторане KFC — впервые в жизни. В Северодонецке и Рубежном таких заведений нет.

Почитайте еще историю Людмилы Янченко, которая с пятью детьми приехала в Самарскую область из Макеевки (ДНР).