Подземная Одесса

Три тысячи километров путаницы под землей. Военные бункеры, партизанские стоянки, штольни и каменоломни, склады контрабандистов. Все это одесские катакомбы. Три тысячи подземных дорог, которые хранят историю не одного поколения.

...Здесь мы провели несколько часов. Вход в подземные лабиринты начинается с обычной дачи в пригороде Одессы. Из неприметного бугорка буквально под ноги нам вылетел черный кот. «Всех летучих мышей уже там сожрал», – наш проводник Михаил выгружает из машины необходимую амуницию: каски, кучу фонарей, бечевку.

Согнувшись, делаем первый шаг в непроглядную темноту. Температура воздуха здесь, под землей, круглый год одинаковая: плюс 14 градусов. Влажность 100%. Кстати, ощущается это довольно быстро. Глубина подземных лабиринтов – от 18 до 100 метров.

Одесское «метро», катакомбы длиной в три тысячи километров – до сих пор головоломка. Эти ходы до конца не изучены. А полных планов и карт катакомб попросту нет. Даже у нашего проводника лишь часть изученных им лично ходов. Что интересно, я даже не знала, что в Одессе с гордостью сравнивают свое подземелье с другими лабиринтами: римские катакомбы – всего триста километров, парижские – пятьсот...

...Фонарики из темноты выхватывают настенные фрески. Это рисунки шахтеров. Вот она, самая старая часть лабиринтов, а точнее это каменоломни. Два века назад здесь начали добывать ракушняк (или ракушечник, пильный известняк). Из этого камня всю Одессу построили. Труд в каменоломнях был адский. В 19 веке каждый рабочий вручную должен был выпилить 200 так называемых «штук» камня. Это дневная норма. Неграмотные шахтеры не умели считать, они просто каждую «штуку» помечали тут же на стене черточкой. До сих пор тоннели усеяны этими значками. Хозяева после смены сами считали эти черточки и напротив писали, сколько отработал шахтер. Цифры нарочно занижали, чтобы меньше платить. Использовали шахтеры обычные ручные пилы. Ракушняк – камень довольно хрупкий. Если от плиты отлетал кусочек, это считалось браком. А рабочий мог потратить несколько часов на свой труд.

Шахтеры были творческим народом. Рисовали свой незатейливый быт: вот на фреске изображен с цигаркой резчик, рядом керосинка, в руках пила, а за спиной сложенные «штуки» камня.

Перевозили в шахтах камень на клячах. Дешевый труд, на котором все равно бессовестно экономили.

Пилы рабочих лежат брошенными прямо под ногами. «Попробуйте сами выпилить хотя бы что-то», – предлагает Михаил. Пилим. Камень, что удивительно, поддается. Но довольно скоро начинают болеть плечи, а монотонные движения быстро надоедают. А шахтеры так работали чуть ли не сутки.

«Сегодня шахты уже на ладан дышат. Из 60 работающих шахт сейчас осталось только две. И они на грани закрытия. Сам ушел оттуда, – откровенничает проводник. – Заброшенные штольни пытаются засыпать, затопить. Потому что они аварийные, могут обрушиться. Есть дикие маршруты, но там без гидрокостюма не обойтись». Вообще, одесские катакомбы на 95-97% состоят из каменоломен. Остальная их часть – 3-5 % – это естественные пещеры, подвалы, бункеры, коллекторы.

Идем дальше. Совсем скоро мы понимаем, какой здесь – под землей – оставила след Великая Отечественная. Катакомбы сохранили многое: здесь партизаны оставили целые стоянки.

Во время оккупации Украины на территории Одессы и области действовало 13 партизанских отрядов. А первый из них, которым командовал Молодцов-Бадаев, базировался в катакомбах села Нерубайского, в пригороде Одессы.

Партизаны прятались под землей от бомбардировок и артобстрелов на протяжении 73 дней: с 5 августа 1941 года по 16 октября 1941 года – в период героической обороны Одессы. Непросто приходилось и обычным жителям города. Катакомбы стали спасением.

Перед нами одна из стоянок. Видно, что люди обжили подземный бункер основательно. Здесь был даже загон для скотины: держали птицу, коз, кроликов. Спали на камнях, застеленных соломой. Единственным источником света были керосиновые лампадки. Чтобы просто не сойти с ума, а люди уже через некоторое время тосковали по родным домам, жители подземелья о своей тоске рассказывали на стенах. Тут встречаются целые полотна в полный человеческий рост. Изображали наскальные живописцы лес, реку, целые деревни, крестьянский труд, мельницу, петлистую деревенскую дорогу. Пожалуй, даже такая «подделка» приносила людям облегчение.

Партизаны развернулись в катакомбах тоже основательно. Кухня, столовая, спальные помещения, штабная комната, баня, подсобки, амбары и мастерские, загоны для скота. Было все.

В таких условиях выживать научились довольно быстро. «Например, как они добывали воду? Посмотрите: над вами весь потолок усеян корнями деревьев, которые собирают влагу буквально из воздуха, – объясняет Михаил. – Брали обычные тряпки, развешивали их, за сутки ткань напитывалась водой, влажность здесь почти 100%. Потом тряпки просто выжимали».

На боевые операции партизаны выходили только по ночам, когда кругом темно, а днем находились в катакомбах, в которых всегда непроглядная тьма. Освещалась партизанская база чем придется: керосиновыми лампами, светильниками, сделанными из снарядных гильз, факелами.

Михаил за многие годы успел собрать собственную коллекцию партизанских вещей. Тут же мы видим самодельный подземный музей. Тут есть и оружие, ржавые винтовки, советские плакаты, книги, солдатские каски и прочие артефакты. Есть даже листовка «Папа, убей фашиста!».

«Попробовал повесить старую советскую карту. Смотрите, что с ней стало буквально за месяц, – Михаил указывает на висящую почерневшую и покрытую плесенью карту. – Все из-за сырости и очень высокой влажности».

...Вы когда-нибудь задумывались, как выглядит колодец снизу? Заглядываешь вверх, а там идеальный круг чистого неба. В катакомбах колодцы встречаются часто. И именно они спасли многих партизан. Через колодцы жители передавали бойцам в штольни ведро с записками об осаде или приходе немцев.

Немцы, в свою очередь, создавали целые отряды карателей. Те обстреливали все входы в катакомбы, отравляли колодцы. Однажды один из фашистских отрядов вошел в них. В катакомбах завязался бой, который длился более двух суток.

Потом фашисты убедились, что в катакомбах воевать нельзя: без света невозможно сделать ни шагу, а стоило зажечь спичку, как раздавался снайперский партизанский выстрел. Тогда немцы стали закладывать входы в катакомбы – бетонировать, минировать их. Позже фашисты привезли баллоны, чтобы пускать газ. Заблаговременное предупреждение спасло партизан от смерти. В считанные минуты они застроили один из ходов обломками ракушечника, заткнули все отверстия. Газ не дошел до партизан и выветрился.

Михаил рассказывает еще одну историю, как пленили советского бойца. Выдала партизана его мертвенная бледность кожи, сказалась жизнь под землей. Но немцы понятия не имели, много ли партизан прячется в катакомбах, насколько серьезную угрозу представляет такое подполье. Пленник серьезно запугал врага, рассказав, что под землей каждый день проходят марши тысячи бойцов, и там уже построены чуть ли не дворцы.

Но есть и те страницы истории, о которых рассказывать не принято. Среди партизан процветали людоедство, гомосексуализм, очень быстро их настигали галлюцинации, тогда партизаны расстреливали друг друга. Так из 19 человек отряда Кузнецова в живых остался только один боец. Голод, сырость, холод и вечная темнота давали о себе знать.

Вот небольшой отрывок из статьи украинского журнала «Таймер»: «В отряде Кузнецова начались галлюцинации. От фактического безделья партизаны спасались придумыванием всяческих развлечений, ведением дневников. Процветал гомосексуализм. Когда они выходили на поверхность, их моментально опознавали по бледности кожи.

28 августа 1942 года Кузнецов собственноручно расстрелял оперативника Молочного за кражу куска хлеба. 27 сентября еще двое, Польщиков и Ковальчук, были казнены за воровство продуктов и «половую распущенность». Месяц спустя последний оставшийся «москвич» Абрамов убил Кузнецова из опасений за собственную жизнь. Когда партизан осталось всего четверо, радист Глушков не выдержал ужасов подземелья, вышел на поверхность и сдался.

Но и уцелевшие долго не продержались. Сначала сошел с ума Литвинов, которого оставшиеся Абрамов и Глущенко просто пристрелили. 18 февраля 1943 года Глущенко убил Абрамова и остался один.

Еще хуже обстояли дела у отряда Солдатенко в составе 12 человек, в том числе двух женщин, скрывавшегося в небольшой системе катакомб под Молдаванкой. Оккупанты замуровали все входы в эти катакомбы, и всю зиму 1941-42 годов партизаны не подавали никаких признаков жизни. За это время были убиты и съедены партизан Бялик и его жена Евгения. Они не были членами Коммунистической партии, что и предопределило их незавидную участь».

Есть у катакомб и дурная слава. Более 40% «старой» части Одессы находится на подработанной территории, где произошло более 100 провалов. «Очень неразумно было строить там же, где и рыли», – объясняет наш проводник.

Сегодня в своих целях катакомбы используют криминальные элементы. То и дело сюда подкидывают трупы. Есть и без вести пропавшие, сгинувшие в подземных лабиринтах. В 1970-х здесь потерялся спелеолог, на поверхность он так и не вышел. В 2012 году катакомбы решил исследовать некий экстрасенс. Прошел уже год, экстрасенса так и не нашли.

Всему этому есть логичное объяснение. Помимо запутанной сети каменоломен здесь много естественных карстовых пещер, которым миллионы лет. Переплетаясь в самых неожиданных комбинациях, все эти группы и образуют уникальные и бесконечные лабиринты.

… Наши фонари дают яркий, сильный свет. Бродилки по катакомбам мы воспринимаем что-то вроде прогулки. Михаил просит остановиться и выключить все фонари. В буквальном смысле, мы погрузились в могильную сырую тишину. Такую темноту даже трудно представить. Полная дезориентация на грани беспомощности. Мелькнула мысль: вот теперь представь, что ты здесь один.

Фонари через пару минут Михаил разрешил включить. Заметила еще у входа, что наш проводник взял приличный запас батареек. «Попробуйте без моей помощи найти выход», – предлагает проводник. Продолжаем бродить по бесконечным подземных переулкам.

Конечно, наш Михаил довольно быстро снова вернулся к роли проводника. Мы приближаемся к выходу.

Неожиданно для себя вышли в настоящую квартиру под землей. Здесь был и стол, и камин, на самом видном месте стоял аквариум... в котором плавали караси. «Это что-то вроде моей комнаты. Новый год вот отмечали недавно здесь с друзьями. Вообще такая обстановка помогает лучше собраться с мыслями. А карасям здесь хорошо, эти рыбы могут жить в самых непредсказуемых условиях», – успокоил Михаил.

P.S.

В Одессе мы прожили неделю. Это город, который можно открывать бесконечно. Поразили одесские коты, здесь они везде и всюду. Четырехлапые и усатые чувствуют себя настоящими хозяевами города: они нагло разглядывают тебя, лениво и самодовольно греются на чужих машинах, их никто и не сгоняет. Тронули старые дворики Одессы. Прокатились мы и на особенном для одесситов трамвае №20. Его маршрут до Хаджибейского Лимана – это уже достопримечательность и путешествие в историю не современной, а заброшенной Одессы.

Трамвай гордо рассекает огромные камышовые заросли и болотца на своем пути. Его здесь так и называют – камышовый трамвай, а эту часть Одессы – пещерной. Здесь сохранился оригинальный тип жилья – пещеры, вырубленные в известняковых скалах. Их оборудовали лесенками, переходами, полками, тут имелось все необходимое для жизни. Эти, со временем заброшенные, каменоломни находились в пределах города. Обитавшая в них беднота маркировала входы и выходы, знала запутанные лабиринты одесских катакомб.

Что поразило, когда в начале 2000-х трамвайную линию хотели закрыть под предлогом нерентабельности, только протест жителей Хаджибейской дороги спас 20-й трамвай. Но это рассказ уже про другую Одессу.