«Так кричат перед смертью»: как погибают в ковидариях и кого получается спасти

Волны коронавирусной инфекции одна за другой накрывают страну. Чиновники в сухих цифрах и сводках уверяют, что в больницах и ковидных госпиталях имеется достаточное количество медикаментов и оснащения, пациенты же, в свою очередь, рассказывают об ужасах красных зон. Корреспондент V1.RU Евгений Рубцов лично столкнулся с коварной инфекцией.

О том, как лечат COVID-19 в российских больницах, насколько комфортны условия в стационаре, справляются ли медики со своими обязанностями и стоит ли вакцинироваться населению, читайте в откровенном репортаже из ковидария.

Решетки на окнах, жесткие койки, ноющие от капельниц вены, вопли людей из реанимации за стеной, черные мешки с трупами каждую ночь и постоянная тоска по дому — примерно так можно описать 11 дней, которые я провел в ковидарии.

В августе этого года мне уже довелось побывать в красной зоне. Правда, не в качестве пациента, а лишь с экскурсией. Сейчас выпал шанс глубже погрузиться в тему — я заразился сам. Никакие меры предосторожности не спасли, ведь заразился я от кого-то из домашних. Вдобавок перенес вирус тяжелее всех. После трех дней кашля и температуры решил обратиться к врачу. В поликлинике сообщили, что на дом вызвать врача не получится. Врач один, и на всех его не хватит, но можно прийти на прием самому, что я и сделал. И, думаю, на моем примере видно, как выглядит бесконечная цепочка заражений по всей стране.

На тот момент самочувствие еще было некритичное. Отстояв четыре часа в очереди, состоящей вперемешку из людей с простым ОРВИ и коронавирусом, я попал наконец к врачу. Молодой доктор послушал легкие, поспрашивал о симптомах, выписал антибиотик и направил на тест в соседний кабинет. Медсестра сообщила, что результат будет через 4 дня.

За эти четыре дня ожидания состояние мое сильно ухудшилось. Температура уже поднималась до 39. Жаропонижающие средства сбивали ее лишь частично. Кашель усилился, появилась одышка, а поход в туалет стал подобен подвигу. Но все эти дни лечить меня никто не собирался. На пятый день ожидания мне наконец позвонили и сообщили результат ПЦР-теста — положительный — и даже прислали медсестру с пакетом бесплатных лекарств, среди которых был уже другой антибиотик, профилактическая мазь и жаропонижающее средство. Эффективность такого лечения мне показалась сомнительной. Благо, помимо лекарств, назначили компьютерную томографию легких на следующий день, на которую я с трудом, но всё же смог добраться. Только вот ждать еще сутки результата КТ у меня уже не было сил. О двадцатипроцентном поражении легких я узнал в ковидном стационаре, куда меня доставила скорая. Это был девятый день заболевания.

— В основном у нас пожилые лежат, им сложнее всего. Особенно тем, у кого лишний вес — реанимации переполнены, — рассказал один из санитаров, сопровождающий меня в палату. — Вот твой кислородный аппарат. Если будет трудно дышать, пользуйся. Надеюсь, не понадобится, как мне в свое время не понадобился. Ложись, давай укрою. Не всё ж мне за стариками ухаживать.

Помимо заботливого санитара, первый вечер в больнице запомнился всевозможными анализами и осмотром, обнадеживающим «всё будет хорошо» от врача, двумя капельницами и болезненным уколом от температуры. Укол сделал свое дело, и после бессонной ночи в поту температура нормализовалась и больше уже не поднималась. Стало легче.

Но ночь была бессонной не только из-за температуры и непривычного окружения. Спать не давали истошные мужские вопли и крики о помощи из расположенной за стеной реанимации.

— Так кричат перед смертью, когда ничего уже не помогает, когда легкие болят и всё болит, — рассказал мой сосед по палате Александр. — Если 80% поражение легких или больше, то уже, считай, всё. Два-три дня, и человек умирает. Закрой уши, Жень. Закрой и не слушай. Такое здесь постоянно. Я лежу уже 20 дней, и за это время умерло человек двадцать, а то и больше. Их заворачивают в черные мешки и выносят почти каждую ночь по одному, по два.

Александру 71 год, а на вид не больше 50. Высокий, спортивный мужчина, ведущий здоровый образ жизни, работающий пенсионер. Как и большинство пациентов больницы, Александр не прививался, а попав в стационар, понял, что зря. Он поступил сюда после 7 дней температуры с 35% поражением легких. После 3 недель лечения у него 40%, но пневмония остановилась и состояние стало улучшаться. Дело идет к выписке. По словам Александра, за то время, сколько он лежит в этой палате, из нее выписалось пять человек. Трое из них были привиты, поэтому выздоровели гораздо быстрее, чем он.

Вдруг крики из реанимации прекратились. Через некоторое время раздался громкий женский плач. Возможно, вместе лежали родственники или супруги, и только что одного из них не стало.

К слову, совместное лечение в одной больнице целых семей — явление частое. Еще один мой сосед по палате, отец троих детей Шухрат, попал в больницу через неделю после жены. Теперь лежат в соседних палатах. Заразились от детей сразу после начала учебного года. Но если глава семьи переносит болезнь довольно спокойно, а дети и вовсе почти бессимптомно, то вот у жены всё гораздо сложнее. Женщине всего 30, а у нее тяжелейшее осложнение. Врачи с трудом нашли дорогостоящий препарат, облегчающий цитокиновый шторм. Ввели. Один укол такого лекарства стоит около 50 тысяч рублей. Пока ни температура, ни кашель не проходят. Пневмония не останавливается уже две недели.

— Мы с женой оба непривитые. Не прививались из-за опасений и страхов, что от прививки только хуже будет, — признался Шухрат. — Теперь думаю, что надо было вакцинироваться. Я и без прививки нормально переношу, а вот за жену переживаю.

«Вакцина не спасает от заражения»

Пациенты почти в один голос твердят, что вакцина не спасает от заражения. По их мнению, болеет на самом деле так же много привитых, но все признают, что прививка облегчает ход болезни. Привитые выписываются раньше и почти не используют кислород, а зачастую и вовсе переносят всю болезнь дома.

Все санитары и врачи больницы тоже переболели и говорят о коронавирусе на личном опыте.

— Я переболела на Новый год. Кто-то отмечал, кто-то работал, а я лежала здесь пластом, — поделилась медсестра Ольга с необычно темной кожей лица, виднеющейся из-под защитного костюма. — Я сама себе уколы ставила, после них лицо и потемнело. Лекарства влияют на всех по-разному.

Кстати, эти самые лекарства прочувствовать на себе мне удалось уже на второй день лечения. Препарат, который, если верить инструкции, лечит именно COVID-19, стоимостью 5 тысяч рублей за упаковку выдается бесплатно и имеет кошмарное количество противопоказаний. Его в первый день приема пьют по 8 таблеток утром и вечером, далее по 3 таблетки за раз в течение еще 9 дней. Внутривенно с помощью капельниц вводят гормональные препараты, а подкожно в руку — антикоагулянты. Они спасают от тромбоза, который возможен из-за коронавируса. Для очистки легких три раза в день выдают средства, облегчающие отход мокроты, поэтому все постояльцы больницы постоянно кашляют, а чтобы не загубить пищеварительную систему, каждое утро всем раздают по одной капсуле лекарства для работы ЖКТ. Но даже после выписки из стационара переболевшим предстоит долгий период восстановления, в который придется пить множество других лекарств.

Лежать при пневмонии нужно преимущественно на животе, а от жесткой кровати со временем немеет грудная клетка. Скрип при малейшем движении лишает всех жителей палаты возможности спать.

— Пневмония — это то, что само не проходит. Без лечения она только усугубляется до самого конца, — рассказала заведующая отделением Елена Барышева. — И затягивать нельзя. За несколько дней поражение может достигнуть критических отметок, когда спасти человека уже очень тяжело. Сегодня вот переводим двух тяжелых больных в другую больницу. У них по 75–80% поражение было, мы их выходили, но дышать пока без кислорода не могут, надо учиться заново. Это в другой больнице теперь научат. Но самое главное, что хочу подчеркнуть, умирают в реанимации только непривитые. Всех вакцинированных нам удается спасти.

— Говорят, что до 2025 года пандемию точно победить не удастся, поэтому долго нам еще терпеть, — делится один из медиков в конце своей двенадцатичасовой смены. — А антиваксеры еще усугубляют ситуацию, добавляют нам работы. Один кретин может сто человек разубедить вакцинироваться, а мы потом тут днями и ночами, как пчелки кружимся, их лечим.

Выйдя из ковидария, всё же задал вопрос ученым, а это когда-нибудь закончится? Разве могут помочь ковидные каникулы, когда люди не верят в вакцину, когда они просто не соблюдают меры безопасности?

— Население просто устало тщательно соблюдать требования безопасности, — считает заведующая кафедрой инфекционных болезней с эпидемиологией и тропической медициной Волгоградского государственного медицинского университета Ольга Чернявская. — Люди хотят снять маски, хотят, чтобы жизнь была как раньше. Но как раньше уже не будет. Коронавирус изменил нашу жизнь, и что будет дальше — трудно сказать. Прогнозы при ковиде — дело неблагодарное. Есть несколько моделей дальнейшего развития ситуации — может быть, и дальше будут волны, может быть, после того, как население будет массово вакцинировано, количество случаев заболевания удастся свести к минимуму и будут лишь сезонные колебания, как при гриппе и других ОРВИ. Может быть, будут пики, может быть, ситуация с коронавирусом станет вялотекущей. Всё зависит от того, удастся ли создать коллективный иммунитет к этой инфекции. Если наша популяция в целом его приобретет, то заболеваемость будет на спорадическом уровне. Если не удастся добиться этого с помощью вакцинации, например из-за вакцинального диссидентства, то останется ждать, пока большая часть населения переболеет.