Террористы убили самарского губернатора: детектив, которому больше века

6 часов 40 минут вечера 21 июля 1906 года. Резкий звук, похожий на глухой удар, заставил вздрогнуть Марию Митрофановну Блок. Жена тринадцатого по счету самарского губернатора Ивана Львовича Блока с ужасом сморит на упавшую со стены картину. Не к добру. Полотно по мотивам лермонтовского «Демона» супруг рисовал собственноручно. Через несколько минут ей сообщат, что мужа больше нет в живых. Убит бомбой террориста-эсера Григория Фролова. Как революционеры охотились на хозяина губернии? За что его приговорили к смерти? И почему убийцам удалось выйти сухими из воды?

«Частицы мозга были найдены на крыше»

Два сына, четыре дочери, служебная квартира в Самаре. Вот и всё, что успели нажить Иван Львович и Мария Митрофановна (в девичестве Орлова. — Прим. авт.) Блок за долгую супружескую жизнь.

Теперь того, за кем она шла в огонь и в воду, безропотно сносила все тяготы служебных переездов с запада на восток и обратно, с кем делила переживания о здоровье детей, нет. Он лежит там, на мостовой, на углу улиц Вознесенской и Воскресенской (сейчас Степана Разина и Пионерская. — Прим. 63.RU). Его открытая пролетка не доехала до дома на Казанской улице (сейчас адрес этого здания — Алексея Толстого, 3. — Прим. 63.RU), где располагалась съемная квартира губернатора, всего два с половиной квартала. Жизнь супруга Марии Митрофановны оборвалась внезапно и как-то уж слишком чудовищно.

Следствие описало теракт бесстрастно и довольно подробно. Дело об убийстве Блока до сих пор сохранилось в Центральном государственном архиве Самарской области:

— Как только губернатор с Воскресенской улицы свернул на Вознесенскую, то к его пролетке быстро подбежал неизвестный молодой человек, шедший по Воскресенской улице снизу от Волги, размахнулся и бросил под передок пролетки какой-то предмет, после чего тотчас же последовал оглушительный взрыв, поднялся кверху столб пыли и дыма сажени в три в диаметре. Губернатора Блока подбросило на сажень кверху; пролетка была разбита вдребезги и разлетелась в разные стороны, кучер упал с козел на мостовую, и лошадь с передками пролетки ускакала по Вознесенской улице. Губернатор Блок оказался убитым, и обезображенный труп его упал на мостовую на рельсах конки.

Разрушительная сила брошенного снаряда была так велика, что по обеим сторонам улицы вылетели стёкла в домах. Содрогание вызывает и описание обезображенного тела губернатора, сделанное врачами:

— Черепная передняя полость разрушена, лобная и височные кости раздроблены, затылочная сильно повреждена; мозг, глаза и носовые кости отсутствуют, при осмотре места взрыва частицы мозга были найдены на крыше соседнего с местом взрыва дома; обе челюсти — верхняя и нижняя — изломаны. <...>. Правая кисть руки оторвана и отсутствует. Правая <...> стопа отделена.

Подробнейшее перечисление всех ран занимает почти страницу обвинительного заключения.

Не лучший убийца

Убийцей губернатора оказался крестьянин села Сухарево Мензелинского уезда Уфимской губернии, член летучего отряда боевой дружины партии эсеров Григорий Фролов. Городовой задержал залитого кровью бегущего прочь молодого человека в нескольких кварталах от места взрыва. Однако причастность к убийству Фролов поначалу отрицал, объясняя свои раны участием в драке на Дворянской (сейчас улица Куйбышева. — Прим. 63.RU). Такой скрытности удивились даже задержанные чуть позже коллеги по боевой группе.

Зато много позже, уже в 1924 году, Григорий Фролов с удовольствием вспоминал об этом теракте, предварив мемуары эпиграфом «Раз нет лучшего — будь ты им!»:

— Вот с таким сознанием я и товарищ — оба столяра — ходили по разным улицам города Самары в июле месяце 1906 года, выслеживая губернатора, чтобы выполнить над ним приговор Самарской боевой организации П.С.Р. (партия социалистов-революционеров. — Прим. 63.RU). Организационная постановка нашей боевой летучей дружины была очень слабая. Денег не было, и мы жили часто впроголодь. Были случаи, когда вместе с бомбой идешь на рынок, купишь там копейки на две поганенькой жареной колбасы, кусочек хлебца и этим заморишь червячка, а потом опять на революционный пост. <...>. Дело было в общем простое и для более опытного работника легкое. Сначала предполагалось убить его за городом, на пути к его даче. Но время шло, а случай не представлялся. Тогда решили убить его в городе во время его поездок на занятия в губернское управление часа в три дня или на возвратном пути вечером, около шести часов. Ездил он открыто, просто, без всяких сопроводителей, вероятно, потому, что был в городе новичком.

Иван Львович действительно был назначен главой региона всего за полгода до смерти, в начале февраля 1906 года, а в Самару семья Блоков приехала и того позже — 9 марта.

— Главной задачей губернатора в это неспокойное время первой русской революции было остановить или хотя бы не допустить роста социально-экономической напряжённости. Положение в Самаре было крайне тяжёлое. Губернатор решительно пресекал антиправительственную деятельность. Он организовал проведение широких арестов, энергично подавлял революционные выступления и даже сам ездил на усмирение крестьянских бунтов. В конце июня 1906 года состоялся Поволжский областной съезд партии эсеров, на котором Ивану Львовичу Блоку был вынесен смертный приговор, — объясняет главный специалист отдела Центрального государственного архива Самарской области Надежда Шешунова.

Революционеры не простили Блоку личного участия в подавлении вооруженного восстания в селе Матвеевка Николаевского уезда. Тогда 13 июня 1906 года были сожжены и ограблены волостное правление и помещичья усадьба, восставшие мужики избили чиновников и убили полицейского пристава. Блок, прибывший в Матвеевку уже на следующий день, приказал арестовать зачинщиков восстания, а убийц передал военно-полевому суду в Самаре.

Охота на губернатора

Открывшие сезон охоты на первое лицо губернии эсеры то ли по юношеской неопытности, то ли от бесстрашия во время подготовки теракта особенно не скрывались и не только слали анонимки с угрозами, но даже пару раз лично приходили на квартиру к Блокам.

Во время следствия вдова новопреставленного Мария Митрофановна вспомнила о странном госте, который якобы случайно зашел к ним в квартиру за день до убийства:

— 20 июля муж встал в десятом часу и ровно в десять уехал в заседание. Проводив мужа, я возвращалась во внутренние комнаты и здесь услышала разговор своего семилетнего сына с каким-то человеком в коридоре. Выйдя в коридор, я увидела молодого мужчину среднего роста, плотного блондина с небольшой растительностью на лице, одетого в голубую рубашку, длинные сапоги, черные шаровары и в черной фуражке. Удивившись появлению в коридоре постороннего человека, я спросила мужчину, что ему нужно, на что тот ответил, что ему нужно железнодорожное управление — ранее в этом доме действительно помещалось железнодорожное управление, но с год тому назад переведено на новое место, о чём в городе всем было известно. Я ответила, что здесь квартира губернатора, и затем еще раз повторила это.

Но странный посетитель вместо того, чтобы выйти вон, пошел к спальне губернатора и даже взялся за ручку двери. И только разговор на повышенных тонах заставил его откланяться. Впрочем, ушел подозрительный блондин не далеко. Он попытался проникнуть в дом через парадный вход с другой стороны здания. Однако встреча с лакеем спугнула незваного гостя, и он снова прикинулся ищущим железнодорожное управление.

— По мнению госпожи Блок, мужчина этот приходил в их квартиру с целью убийства ее мужа, рассчитывая застать Ивана Львовича в постели. Накануне был большой пожар, на котором пробыл Иван Львович до 5 часов утра, — установили следователи.

Однако убийца просчитался: несмотря на ночное ЧП, губернатор, как всегда, отбыл на службу вовремя. Мария Митрофановна и лакей опознали загадочного посетителя по фотографии, он оказался весьма похож на задержанного Григория Фролова.

Незадолго до убийства в приемной губернатора побывал и одетый в студенческую форму еще один член боевой дружины. Позже свидетели опознают в нем того, кто представился полиции «товарищ Вадим».

Три товарища

В своих мемуарах Фролов утверждает, что, несмотря на жестокое избиение группой городовых, своих коллег по боевому отряду он не выдал. Соратников Фролова отряд жандармов арестовал на конспиративной квартире в доме № 92 на улице Почтовой (сейчас Рабочая. — Прим. 63.RU) в ту же ночь. При них нашли оружие, список очередных жертв, инструкцию боевой организации и другие улики.

— Я убиваю губернатора, а паспорт свой случайно оставляю на квартире. Город взволнован, и полиция шарит. Самарская организация П.С.Р. расклеивает в день убийства объявление, что губернатор Блок убит по приговору П.С.Р. А наши боевики, как невинные младенцы, по-прежнему собрались в свою квартиру, про которую, кажется, еще кто-то из нас говорил, что за ней следят, и даже инструктор пришел ночевать из своей квартиры и принес с собой свеженький экземплярчик объявления об убийстве губернатора. Все завалились спать сном праведников, даже двери со двора не заперли ради предосторожности, — впоследствии поражался такой беззаботности Фролов.

Полиция задержала квартирную хозяйку Антонину Круглову, а также трех молодых людей, представившихся как товарищ Вадим, товарищ Александр и товарищ Петр.

— На следствии товарищ Вадим объяснил, что паспорт Фролова находился у него, поскольку тот тоже является членом партии эсеров. А на замечание помощника пристава, что Фролов отказывается в своих показаниях от убийства Блока и вообще от всякой революционной принадлежности, товарищ Вадим с горячностью ответил: «Он не должен отказываться». Передопрошенный Фролов изменил первоначальные показания и признал себя виновным в убийстве губернатора, — говорится в материалах дела.

А вот при вопросах о своем настоящем имени товарищ Вадим таким разговорчивым не был. Следователям пришлось самостоятельно устанавливать личность задержанного.

Им оказался сын мещанки из города Никольска Вологодской губернии Митрофан Федорович Слепухин двадцати лет от роду. Во время предварительного следствия молодой человек полностью отрицал свою причастность к боевой дружине и убийству губернатора, признавая только партийную принадлежность. От знакомства с Фроловым и списков чиновников, приговоренных к убийству, ушлый товарищ Вадим также открестился, пояснив, что это лишь списки тех, кого они собирались арестовать, придя к власти.

Двое других своих имен от следствия не скрывали: товарищ Александр представился симбирским мещанином Александром Васильевичем Яковлевым, а товарищ Петр — уфимским мещанином Петром Кирилловичем Дмитриевым. Найденные на конспиративной квартире улики, по мнению следователей, свидетельствовали о том, что и сама хозяйка Антонина Круглова также входила в боевую дружину.

Двойная потеря

Вслед за отцом ушел из жизни и старший сын четы Блок, пятнадцатилетний гимназист Иван. Он принес в учебное заведение оружие покойного отца и застрелился на глазах у своих однокашников в знак протеста, не перенеся насмешек и издевательств. Согласно семейному преданию, на самоубийство юноша решился через день после гибели отца. Впрочем, самарские краеведы точной даты не называют. В день похорон в последний путь самарцы провожали, кажется, только старшего Блока.

Из дома губернатора процессия отправилась в Кафедральный собор (сейчас на этом месте находится площадь Куйбышева. — Прим. 63.RU).

Хоронили Блока не в Самаре, семья решила отвезти домовину с его телом в Уфу, где на Сергиевском кладбище он и нашел последний приют.

В Уфе жили две уже взрослые и замужние дочери Блока Антонина и Ариадна. Последняя и приютила мать, двух сестер и младшего брата в своем огромном доме. В Самаре семья не осталась еще и потому, что в течение месяца вдову с сиротами попросили освободить съемную квартиру. Самый младший из Блоков — девятилетний Левушка — после гибели отца и старшего брата несколько дней просто молча сидел в углу. Когда же мальчик начал разговаривать, то даже самые близкие понимали его с трудом.

— Младший сын Лев после двойной потери начал заикаться, вследствие чего бросил гимназию. Всё время он проводил в конюшне и стал извозчиком, — рассказывает о дальнейшей судьбе семейства Надежда Шешунова.

Теракт на похоронах

Свои воспоминания о событиях лета 1906 года оставил и самарский вице-губернатор Иван Францевич Кошко. Он должен был стать следующей жертвой террористов. Причем убить его хотели прямо во время похорон Блока. Предупрежденный полицией о намерениях эсеров Кошко проводить начальника в последний путь не отказался, но старался держаться подальше от семьи погибшего, чтобы избежать напрасных жертв.

Однако никаких инцидентов в этот день не случилось, разве что в Струковском саду был найден застрелившийся молодой человек. Историки предполагают, что тот, кому товарищи по партии доверили новый теракт, не смог переступить через себя и забрать жизни невинных людей.

Приговор удивил даже убийцу

Судили обвиняемых эсеров-террористов почти через семь месяцев после убийства губернатора, 12 февраля 1907 года, прямо в Самарской губернской тюрьме, которую в этот день усиленно охранял отряд конных казаков. На заседание военно-полевого суда пустили только проверенную, благонадежную публику. Впрочем, товарищи по партии похлопотали насчет защитников для своих «дружинников».

По воспоминаниям Григория Фролова, ими стали некий юрист Константинов из Оренбурга и сам Александр Керенский, только начинавший свою карьеру политического защитника.

Приговор показался мягким даже Григорию Фролову. Квартирную хозяйку Антонину Круглову суд признал не причастной ни к теракту, ни к партии эсеров и освободил. Слепухину, Яковлеву и Дмитриеву дали различные сроки поселения в Сибири. Самого убийцу суд приговорил к расстрелу, правда, с ходатайством перед главнокомандующим казанским округом о замене казни двадцатилетней каторгой. Ходатайство удовлетворили. И уже через год, по утверждению мифотворцев, Фролов бежал. Впрочем, есть мнение, что он был освобожден только после установления советской власти. Как бы то ни было, в одном историки сходятся: умер убийца губернатора своей смертью, не дожив до репрессий 1937 года.