«Диагностическое оборудование стало доступнее»: министр здравоохранения области о самарской медицине

Его кабинет больше напоминает постоянно действующий штаб крупного сражения. На столах — сводки, отчеты, служебные записки, планы, схемы. Хозяин всей этой документации управляет системой здравоохранения 63-го региона. Куда он ведет самарскую медицину? Кто помогает ему принимать решения, которые нравятся не всем? Когда пациенты перестанут томиться в очередях к врачам? Обо всём этом и не только — в нашем интервью с министром здравоохранения Самарской области Михаилом Ратмановым.

«Деньги исчезали волшебным образом»

— Михаил Александрович, сейчас перед системой здравоохранения стоит непростая задача: повысить уровень удовлетворенности населения медицинскими услугами. Какие срочные меры помогут добиться этого результата в Самарской области?

— Основная проблема лежит не в плоскости оказания высокотехнологичной медицинской помощи или лечения в стационарах. Она касается уровня первичной медико-санитарной помощи, то есть работы поликлиник и амбулаторий. Вот этому направлению мы и уделяем сейчас большое внимание.

В 2019 году в регионе будем продолжать переоборудовать существующие и строить новые медучреждения в формате «бережливой поликлиники». Помимо современных архитектурно-планировочных решений, в них предусмотрено всё для комфорта пациентов. Это открытая регистратура, просторные, светлые холлы, удобное расположение кабинетов, навигация, электронная запись к врачу и так далее. Губернатор Дмитрий Азаров поставил задачу в 2019 году открыть 20 таких поликлиник. Но мы наметили для себя более амбициозные планы, постараемся это количество увеличить. Я думаю, что в таких больницах медицинским работникам будет приятнее работать, и у них появится больше времени на общение с пациентами.

Прежде всего, это детские поликлиники, их планируем охватить максимально. Речь идет как о крупных городах области, так и о муниципальных районах.

— А как именно вы выбираете медучреждения, в которых будет проведено такое обновление?

— Один из факторов — грамотные, сильные руководители. Есть планы вокруг таких опытных главврачей-администраторов укрупнять поликлинические отделения.

— Что является приоритетом для финансирования в рамках нацпроекта «Здравоохранение»?

— Основная часть средств будет вкладываться в онкологию. Это самое затратное направление: оборудование и лекарственные препараты. На втором месте — болезни сердечно-сосудистой системы. И, к сожалению, по сравнению с этими двумя «гигантами» в первичную медико-санитарную помощь планируется вкладывать гораздо меньше средств. А от этого очень зависит показатель удовлетворенности населения медицинскими услугами.

Поэтому первое совещание, которое я провел в должности министра Самарской области, было связано со скорой помощью. Мы увеличиваем количество бригад, чтобы сократить время доезда. Развиваем неотложную помощь в поликлиниках, чтобы на вызов о температуре 37,5 у мужчины 30 лет летела не скорая, а пришел доктор из поликлиники.

— А каких именно бригад станет больше: фельдшерских или врачебных?

— И тех, и других. Диспетчер, который принимает звонок, определяет, какая ситуация и какую бригаду направить: детскую педиатрическую, линейную фельдшерскую или врачебную. Если подозрение на инфаркт, то едет врач. Мы, кстати, создаем единый центр расшифровки ЭКГ. В скором времени врач или фельдшер смогут передавать ЭКГ в кардиодиспансер. А специалисты-кардиологи уже скажут, везти пациента в стационар или нет.

— Часто приходится слышать жалобы на медиков, которые не распознали болезнь с элементарными симптомами типа детской кори, например…

— Я 15 лет проработал хирургом. Когда у меня спрашивают: «Какая самая простая операция?», я говорю: «Аппендицит». «А какая самая сложная?» — я говорю: «Аппендицит». Болезнь болезни рознь. Я видел аппендицит, который оперировался вчетвером четыре часа. И потом пациент погибал. Болезни мимикрируют, изменяются, на фоне какого-либо лечения симптомы маскируются, и так далее, и так далее. Постановка правильного диагноза — это наисложнейший момент в медицине. Даже при наличии лабораторной службы, рентгена, УЗИ и так далее.

Любой опытный врач может рассказать абсолютно две разные картины протекания одного и того же заболевания. А молодой врач… Я после четвертого курса считал, что все болезни знал. Мне всё было понятно. А после того, как проработал 15 лет, стал в этом своем убеждении сомневаться.

Каждые пять лет врачи проходят переаттестацию. Иногда это делается с отрывом от производства. Но это необходимо делать. Многое зависит от работодателя — главного врача, от его желания обучить своего сотрудника. И от самого врача. Прийти и послушать лекцию. Потому что врач, проработав пять лет, считает, что он всё знает. Он бог! Врач, проработавший 15–20 лет, говорит: «Пойду-ка я послушаю лекцию».

«Деньги в здравоохранении есть, и деньги не малые»

— Вы уже посетили несколько медучреждений области. Какие впечатления остались у вас от этих визитов?

— Разные. Одним из первых я побывал в дневном стационаре на Ново-Садовой 106б. Центр Самары. Здание здесь находится в аварийном состоянии. За два месяца стационар переместили в главное здание поликлиники, где люди могут получать медпомощь безопасно в комфортных условиях.

Есть крупные больницы, хорошо оснащенные: Пирогова, Середавина. Сейчас мы большое внимание уделяем переоснащению кардиодиспансера на Аэродромной. Там дополнительно монтируем ангиограф.

В этом году в кардиодиспансере установят первый компьютерный томограф. До сегодняшнего момента этого прибора здесь не было. Всего по области у нас 49 томографов. Правда, часть из них не работала, мы их сейчас запускаем. Запустили на прошлой неделе один из трех томографов в пятой больнице в Тольятти. В Чапаевске полгода не работал КТ, 3 апреля запустили, лично съездил и проверил использование тяжелого оборудования. В детской тольяттинской больнице тоже несколько месяцев не работал, до конца месяца он будет запущен. В целом активно запускаем высокотехнологичное оборудование, которое спасает жизни. Покупаем запчасти, заказываем обслуживание, чтобы аппараты работали в круглосуточном режиме.

— В декабре 2018 года контракты на техобслуживание медицинского оборудования в Самарской области признаны незаконными из-за картельного сговора. Каковы итоги аналогичных торгов этого года по сравнению с 2016 годом? Насколько изменилась цена этой услуги и как вы оцениваете уровень конкуренции в этом сегменте рынка в Самарской области?

— Цены стали ниже на 30–35%. И эти сэкономленные деньги раньше куда-то волшебным образом исчезали. Сейчас они останутся в медучреждениях. Например, если раньше фирменную трубку к томографу ставили ценой от 6 до 8 миллионов, то, например, в Чапаевске рентгеновскую трубку мы купили за 3 миллиона 200 тысяч рублей. К торгам допустили максимальное количество участников. И приобрели за цену в два раза меньше, чем аналогичные запчасти устанавливались в больницах в 2014–2016 годах.

Сейчас мы большое внимание уделяем оснащению кардиодиспансера, как я уже говорил.

Только на последних трех торгах этого года, где закупались расходные материалы (стенты, катетеры, кардиостимуляторы), мы сэкономили 84 миллиона рублей. В среднем экономия по госзакупкам с 2014 по 2019 год составляла 4,7%. Сейчас — 30–35%. Конечно, эта ревизионная работа не всем нравится.

— Что будет с «Клиникой сердца» на Тушинской?

— В свое время Самарская область очень гордилась обилием звучных концессионных соглашений, проектов государственно-частного партнерства (ГЧП). Но проект проекту рознь. Здесь инвестор не исполнил в срок свои обязательства. На мой взгляд, это здание должно быть включено в структуру здания кардиодиспансера после завершения всех судебных процедур, естественно, на законных основаниях. Область должна его дооснастить, достроить, чтобы это здание приносило пользу и спасало жизни жителей Самарской области.

«Каждый пациент может позвонить главврачу на сотовый»

— С вашим приходом на пост министра самарское здравоохранение взяло курс на еще большую открытость. Например, в поликлиниках в общем доступе появились сотовые телефоны главных врачей.

— Да, это номера служебных телефонов. Пациент, когда у него возникает проблема, когда ему нахамили в приемном отделении, когда в регистратуре кто-то с ним на повышенных тонах поговорил, или он не может записаться к врачу и не понимает почему, может задать свои вопросы хозяину учреждения — главному врачу.

Поверьте, самим главным врачам было очень интересно узнать, что по ночам у них происходит в приемных отделениях.

Они стали обладать уникальными знаниями о своих работниках. И, соответственно, получили возможности включаться в ситуацию в режиме онлайн. Многие жалобы не выходят за пределы учреждения. Это же хорошо, когда проблемы решаются быстро: не надо писать письма министру, губернатору, президенту.

Если кому-то из главных врачей это не нравится… Что ж, это их работа. Или он может перейти на работу на повышение в министерство, пожалуйста. Мы многим главным врачам это предлагаем. Правда, мало кто соглашается.

— А какие еще новшества ждут главных врачей?

— В Самарской области начал работу медицинский совет при министерстве, в который входят представители профессионального сообщества, ведомств, руководители лечебных учреждений. Предложение по созданию совета поддержали глава региона Дмитрий Азаров и ректор медицинского университета Геннадий Котельников. На обсуждение мы выносим наиболее сложные, острые вопросы. Например, медицинский совет принял решение о заключении годовых контрактов с главными врачами в качестве стимулирующей меры ответственности за свою работу. Если главный врач справился с целевыми показателями, то с ним продляют контракт на следующий год. Раньше многие главные врачи работали на бессрочных контрактах.

«Самые уязвимые по здоровью — дети и мужчины 40–60 лет»

— Давайте поговорим о ранней диагностике заболеваний.

— Мы уже начали реализовывать проекты, которые направлены на две самые уязвимые в плане здоровья категории населения. Это дети и мужчины в возрасте от 40 до 60 лет.

В области идет переоснащение детских поликлиник. Потому что проблемы, которые закладываются в детстве, неминуемо дают о себе знать в будущем. В детские больницы мы покупаем УЗИ, рентгеновские аппараты, электрокардиографы, лабораторное оборудование.

Что касается второй категории, то мы постараемся в этом и следующем годах максимально охватить ультразвуковым скринингом сосудов головы и шеи лиц старше 55 лет. Это единственная доступная первичная профилактика ишемических инсультов.

Человек приходит, делает УЗИ сосудов шеи и головы. Ему говорят: «У вас здесь есть проблемы, вам надо сделать операцию на сосудах». Он делает операцию на сосудах, и на несколько лет он застрахован от ишемического инсульта.

В целом закупим около 20 аппаратов дополнительно в учреждения. И мы будем требовать от главных врачей строгого соблюдения плана: сколько в день на этих аппаратах они должны смотреть людей. Это четко оцифрованная задача, ее можно контролировать. Сам руководитель понимает, чего от него хотят.

— Это войдет в систему диспансеризации?

— Это касается и тех, кто приходит на диспансеризацию, и тех, кого мы будем дополнительно привлекать для этих исследований. Я хотел бы обратиться к населению и напомнить о сознательном отношении к своему здоровью. Приходите в поликлинику, требуйте это исследование. Начинать уже можно прямо сейчас. Если в данном учреждении этого аппарата нет, то главный врач обязан заключить договор внешней услуги и провести это исследование в другом медучреждении для своего пациента. Очень многое зависит от пациента, врачи за ним бегать не будут. Если он будет сидеть дома, отмалчиваться, терпеть, думать, что само пройдет, лечиться травами, ничего хорошего не будет. Люди должны сознательно относиться к своему здоровью: ходить в поликлиники, требовать провести ультразвуковое исследование. В наших учреждениях эта возможность есть. Часто люди считают, само пройдет: «У меня так было уже год назад: кольнуло, зачесалось, похудел».

— Но помимо сознательности пациентов, есть еще вопрос нехватки кадров. А иногда врачи сознательно не направляют пациентов в другие медучреждения, чтобы не лишиться надбавок.

— Когда участковый терапевт кого-то куда-то направляет, он никогда ничего не лишится.

— То, что больницы между собой устраивают взаиморасчеты, это не его головная боль. Его головная боль — помочь спасти человека. Он не должен думать об экономике, он должен думать о человеке. Об экономике должен думать главный врач.

— При этом некоторые надбавки к зарплате участковых всё равно зависят от количества направлений…

— От того, что участковый врач направил пациента, например, в онкодиспансер?

— Да.

— Наоборот. Сейчас в некоторых регионах доплачивают за выявление онкологии на ранней стадии. Я всегда своим коллегам говорю: «Если вы что-то заподозрили, вызывайте санавиацию, консультацию из других больниц. Не замыкайте проблему на себе. Если не знаете, то лучше спросить. На кону находятся здоровье и жизнь человека.

— Не могу не задать вопрос о доступности узких специалистов. Например, попасть на прием к неврологу очень сложно.

— Да, нехватка неврологов есть. Поэтому я сейчас требую, чтобы к сосудистому хирургу направлял не невролог, к которому сложно попасть, а врач ультразвуковой диагностики, который и выявил проблемы. Чтобы прямо из кабинета он писал направление.

— Когда начнет работать такая система?

— Она уже работает. Но всё-таки вы должны понимать. Задачу такую главным врачам поставили. Как она исполняется, мы сейчас контролируем.

«Я на связи круглые сутки»

— Вы уже завершили формирование своей команды?

— Нет, еще не начинал. Ну что значит «своя команда»? Мне кажется, команда должна быть не «своя» или «не своя», а команда специалистов-профессионалов. Это люди, которым доверяешь, о которых знаешь, что тебя не подведут. В системе здравоохранения принятие решений иногда очень неоднозначное. И для выполнения той или иной задачи иногда руководитель проходит по очень тонкой грани. И нужно, чтобы вся команда понимала задачу, которую надо выполнить. Потому что наше законодательство несовершенно. Вот видите, начали, опираясь на законодательство, пристально заниматься только одним лечебным учреждением, получили экономию бюджетных средств в 84 миллиона рублей. А что в остальных?

— Бывают периоды, когда вы можете позволить себе не находиться на связи 24 часа в сутки?

— Нет, я на связи круглые сутки, за исключением случаев, когда нахожусь в самолете по пути в служебную командировку. А летать в Москву приходится часто, чтобы урегулировать вопросы с включением наших объектов в федеральную адресную инвестиционную программу.

— Как вы отдыхаете?

— Вообще, я люблю работать. Раньше, если уезжал куда-то на отдых, уже на третий день рвался в аэропорт. Я люблю общаться с друзьями, хожу в спортивный зал.

— А к операционному столу сейчас встать можете?

— Да. Последнюю операцию я делал в 2016 году. Это как научиться ездить на велосипеде: научился раз в жизни и никогда уже не забудешь. Конечно, не скажу, что я бы чувствовал себя уверенно. Но тем не менее. Я недавно обновил свой сертификат хирурга. Поэтому если я кого-то когда-то разочарую, то всегда смогу работать хирургом и буду чувствовать себя прекрасно. Я даже сейчас не могу сказать, когда я был счастливее: когда работал хирургом или министром. Хотя у меня был период в карьере, когда я работал руководителем департамента здравоохранения Ивановской области и практикующим хирургом. Дежурил в санавиации. Было очень интересно приезжать в районы. Во время операции медсестра всё рассказывает про больницу.