«Взрывали всё, что не могли перенести»: как перевозили волжский Ставрополь на новое место

Перенос и затопление Ставрополя — прародителя Тольятти — обрастали мифами и легендами, в которые сегодня охотно верят многие. Под водой в ясный день, когда вода прозрачная, некоторые жители Тольятти якобы видят купола церквей и, купаясь на пляжах города, боятся, что навстречу всплывет гроб с останками ставропольчан. Но возможно ли это на самом деле? Мы поговорили с учеными и специалистами по подводному плаванию по этому поводу, а также восстановили события тех лет.

Ставрополь как официальный город Российской империи появился на карте в 1737 году. Родоначальником города стал ученый, государственный деятель и светский человек Василий Татищев. Так сложились обстоятельства, что именно этому дворянину поручили заниматься строительством города для крещеных калмыков, а указ об этом был подписан царицей Анной Иоановной.

Есть версия, что инициатива же принадлежит калмыкам, которые решили креститься, чтобы обрести покровительство императрицы, а с ним и защиту от возможных набегов соседей из степи.

Калмыцкий князь Петр Тайшин обратился с этой просьбой к Петру I. Но Ставрополь был построен позже, уже после кончины Петра Тайшина.

Несколько веков Ставрополь жил размеренной жизнью со своими радостями и горестями. По сути, это был тихий провинциальный городок без особых достопримечательностей. Крупной промышленности в нем не было, в основном он жил за счет торговли и ремесел.

За XX век, как и большинство городов России, он пережил многое: революцию, коллективизацию, голод в 1920-х годах, который сократил население в два раза с 10 до 5 тысяч человек. В Великую Отечественную войну это был тыл — в санаторий «Лесное», где лечили больных туберкулезом, эвакуировали военный факультет 2-го Московского государственного педагогического института иностранных языков, который в 1942 году стал Военным институтом иностранных языков Красной Армии.

Вскоре после войны в СССР принялись поднимать промышленность и решили построить гидроэлектростанцию. Ставрополь оказался на пути большой воды, а с ней и электричества для страны.

Как выглядел Ставрополь на момент затопления? В тот момент в городе жили около 12 тысяч человек. Это был небольшой городок с несколькими улицами, зданием дореволюционной гимназии, детским садом, больницей. Люди трудились в артелях «Передовик» или «Заря», изготавливая обувь, одежду, телеги, сани, лыжи. В то время город переживал даже небольшой подъем кустарно-ремесленной промышленности, и на жизнь всем хватало.

В конце августа 1950 года в газетах было опубликовано постановление о строительстве крупной гидроэлектростанции на Волге. И ставропольчан обрадовали известием, что гидроузел построят как раз в их местах, а следом начнется расцвет экономики. Не успели жители обрадоваться, как их огорошили другой новостью: большая вода пройдет как раз по их городу, Ставрополь уйдет под воду и выход один — переезжать на новое место жительства.

Место для нового поселения было выбрано на возвышенности — такое, чтобы вода не смогла туда проникнуть. Располагалось оно всего в 10 километрах от прежнего. Но все-таки место это было новое, так что люди, несмотря на близость локации, ехали в неизвестность.

На переселение правительство выделило целых 3 года. В помощь переселенцам в Ставрополе создали специальный отдел. Дело предстояло нешуточное: перенести более 2000 домов, а часть строений разобрать. Фактически предстояло расчистить пространство и сровнять город с землей.

Всё, что не могли перенести или сломать — взрывали. Например, так поступили с церковью, освященной в 1815 году, — ее уничтожили взрывчаткой.

На своем месте оставили только здания городской больницы — ее изначально построили на возвышении, так что она оказалась выше зоны затопления. И санаторий «Лесное» — его также не переносили.

Под воду должно было уйти и городское кладбище, которое находилось в районе современного памятника Татищеву. Люди получили возможность перезахоронить останки своих умерших предков — им выделили место в сквере напротив Третьего поселка в Центральном районе. Те, кто был в силах, проводили эксгумацию и самостоятельно повторно хоронили умерших близких. Но часть старого кладбища так и ушла по воду. Потому что у многих захороненных не было родственников — кладбище располагалось там с XIX века.

Позже экс-мэр Тольятти Николай Уткин вместе с неравнодушными горожанами перезахоронил часть могил — на Баныкинском кладбище для них создан специальный мемориал.

Придать духу и настроить на переезд должна была советская пропаганда. Под лозунгом «Партия сказала надо, комсомол сказал — есть!» на новую территорию отправились первые подводы с нехитрыми пожитками ставропольчан.

Сохранились свидетельства, что руководители города первыми переезжали и организовывали переезд на глазах всех жителей. Тем не менее их подвиг вдохновлял мало, людям было очень тяжело. Особенно пожилым ставропольчанам, которые прожили на своей земле не один десяток лет: здесь рождались, крестились и женились. Они расставаться с домами не хотели и отказывались до последнего.

Свет на настроения горожан частично проливают воспоминания заместителя председателя горисполкома, который руководил переносом города, Николая Бурухина. Они опубликованы на сайте администрации Тольятти.

— Никто не хотел сниматься с обжитого места. Долго приходилось людей уговаривать и убеждать, тут еще и время поджимает. Первым, в конце концов, согласился Василий Стариков (ставропольский сапожник, чей дом перенесли, превратили в музей «Наследие» и отреставрировали. — Прим. ред.). Ему уже семьдесят лет, сапоги шьет, портняжничает, этим и живет.

Вот 2 мая 1953 г. он со своей семьей и переселился: сам Василий Константинович, его жена Акулина и три их дочери — Раиса (она с мужем жила тогда в Москве, и они приехали помогать переезжать родителям), Ольга и Зинаида. Им даже в некотором смысле повезло — город только этой семье выделил бригаду строителей для переноса дома.

Когда пришло время съезжать, Стариков зарыл баночку с деньгами в огороде — в надежде, что позже вернется и откопает. Закопал и забыл где. Все соседи знали, что на месте дома зарыты деньги, но никто и не попытался их найти. Заветная баночка осталась лежать где-то под толщей земли, так и будет, наверное, затоплена вместе с городом, — вспоминал Николай Бурухин.

Постепенно на новые места стали переселяться другие люди: грузили на подводы части своих домов, мебель, утварь, одежду…

Обжиться и построиться на новом месте людям частично помогали государственные ссуды — их выделяли на стройматериалы. Принцип распределения был один: чем старше дом — тем больше давали денег. Правда, предварительно горожанин предъявлял сотруднику спецотдела справку, что его место зачищено и готово к затоплению.

Дома переносили летом и зимой, хотя процесс осложняли морозы. Но приходилось — многие до последнего не хотели покидать родные места. Сказывалась и сложность организации — люди сами искали рабочих и транспорт для транспортировки.

Но в конце концов все переехали. И в последних числах октября 1955 года Волгу перекрыли, пошла вода. Постепенно она скрыла под собой всё, что осталось от Ставрополя.

Первое время люди на новых местах жили неустроенно, буквально «на чемоданах», в сараях, построенных на скорую руку как временное жилье. Часть заселялась в сборно-щитовые домики, а кто-то праздновал новоселье в первых многоэтажных домах.

На улицах было шумно — город выглядел как большая стройка: повсюду люди переезжали, что-то строили, обустраивались, мастерили. Буквально за месяц появилось около 400 зданий, был даже детский сад, перенесенный из затопленного города, и магазин продуктов на улице Комсомольской.

Принимала дома специальная комиссия, она же оформляла акты, выдавала справки и прописывала горожан по новым адресам. А город застраивался.

Над планом нового города трудилась целая группа архитекторов Государственного института проектирования городов (сокращенно «Гипрогор») из Ленинграда.

По плану композиция города начиналась с центра, от которого тремя лучами расходились три главные городские улицы — Сталина (ныне — Карла Маркса), Ленина и Коммунистическая (ныне — Победы). Такая трехлучевая система характерна для центральной части Санкт-Петербурга и Рима, а также пригорода Парижа — Версаля.

Новый Ставрополь разрастался, строили дома и заводы. Тогда в правительстве хотели превратить его в город большой химии и начали строить химзаводы. В Тольятти говорят, что ныне заброшенный «Фосфор» должен был работать сразу на два фронта — обеспечивать страну стиральным порошком, а заодно выпускать танки и «катюши». Есть версия, что химзавод был только прикрытием оборонного предприятия. Впрочем, достоверных подтверждений этому слуху нет.

Вскоре город переименовали в Тольятти, построили АВТОВАЗ. Так Ставрополь перестал существовать второй раз и появился «русский Детройт», но это уже другая история.

История с затоплением обросла городскими легендами. В ясные дни некоторые тольяттинцы говорят, что видят золотые купола церкви под водой. Есть те, кто около памятника Татищеву до сих пор находит личные вещи умерших, например, нательные крестики. На самом деле экспозиция вещей, поднятых со дна, очень скромная. Кроме предметов утвари, монет, железных предметов в ней ничего нет. Тем более что изучить дно сложно по разным, в том числе и природным, причинам.

— До сей поры у затопленного города нет карты. Причем точной, топографической карты, с привязкой к координатам, нам не удалось найти ни в музейных, ни в градостроительных архивах. Существует несколько общеизвестных эскизов (даже не карт), со схематическим изображением улиц и основных построек. Но даже сегодня, вычислить с точностью до десятка метров, где стояло то или иное здание — невозможно. Вроде чего проще — найти три, четыре общеизвестных места на дне и потом на их основе нанести весь город на карту. Но увы, из таких мест можно выделить только две церкви, которые (как и все остальные постройки), были разрушены, а обломки вывезены. Фундаменты в основном занесены песком и илом, а по редким основаниям домов определить их принадлежность не представляется возможным.

25 лет мы пытались полностью идентифицировать затонувшие объекты, но безрезультатно. Всё увезли на новое место, а ненужный хлам сбрасывался в колодцы и подвалы домов. Каменных домов было мало, и их фундаменты еще можно встретить на дне, но найти их очень сложно. На месте затопления идет постоянное перемещение огромных масс воды и, соответственно, песка и ила. То, что было открыто вчера, сегодня может покоиться под метровым слоем наносов, — рассказал руководитель подводно-поискового клуба ЭПРОН Станислав Долгов.

Дело, говорят водолазы, усложняется тем, что «прозрачных дней» на Волге не так уж и много. Это, как правило, период двух недель на стыке весны и лета. В это время чуть успокаивается погода и весенние шторма на Куйбышевском водохранилище. Оседает муть, течение (до сброса паводковых вод Волжской ГЭС) замедляется. Но вода остается холодной, и много времени на дне не проведешь. Затем идет сброс воды, усиливается течение, поднимаются тонны песка и ила. Видимость становится в несколько сантиметров. Ни о каком поиске речи уже не идет.