От суицидных мыслей до глянцевой обложки: исповедь фотомодели, которая вырвалась из ада домашнего насилия

Полине Степкиной 17. При встрече с девушкой фоторепортер Илья Бархатов из 74.RU очень символично снял ее на фоне искореженного забора. Прошлое девушки в таких же вмятинах. Всё детство отец на глазах у Полины избивал маму, а когда ребенку исполнилось семь, он в первый раз ударил и ее о стену. В 12 лет после очередных побоев девочка решила, что больше не будет жить с тираном, и перебралась к дедушке. Она не понимала и ненавидела маму, которая не уходила из семьи и продолжала терпеть насилие. Она не понимала деда, который выгонял ее обратно домой. Девушка признается, что в тот момент к паническим атакам, низкой самооценке и расшатанной психике добавились мысли о суициде, но трагедии не случилось. Полина не просто взяла себя в руки — она нашла дело, которое ее мотивирует. Более того, она оказалась на показе моды в Париже, где ее заметил журнал ELLE. История девушки — далее от первого лица.

— Я родилась в неблагополучной семье. Хотя изначально мой отец был нормальным человеком, служил, прошел две войны в 2000-х годах. Когда я была маленькой, он стал выпивать: сначала по праздникам, по выходным, потом стал запиваться, — признается Полина. — Начал избивать маму. Прям жестко избивать. Мог ударить ее по голове канистрой, разбивал об нее посуду. Когда я подросла, и меня стал бить. Тогда я еще не понимала, что так ненормально жить.

В семь лет, как сейчас помню, отец был на работе, а я дома. Он позвонил на домашний телефон, а я не ответила. За это он меня потом ударил об стену и телефонной трубкой рассек голову, шрам до сих пор остался. Так было не каждый день. Но страшно было всегда.

Я приходила из школы, мне надо было смотреть за маленькой сестрой, потому что мама работала на трех работах. Рядом пьяный отец, который ругается, цепляется, не дает делать уроки. Самое страшное было, если он брал в руки дневник.

В четвертом классе отец ломал мне руку, я ходила в гипсе. На людях, в школе и больнице мама всегда скрывала правду про мои травмы, говорила, что я упала или поранилась сама. Я с мамой много обсуждала, почему она это терпит. Не понимала ее. Я ревела и спрашивала: «Мама, почему ты не уходишь от него?» Она всегда отвечала, что ей некуда было идти. Квартира, где мы жили, досталась отцу от его родителей, а у моей мамы ничего не было.

Когда отец сильно напивался, я пряталась в туалете или брала сестренку, и мы уходили на улицу. Причем сестру отец не трогал — только меня. И слова все нехорошие только мне доставались. С самого детства он меня оскорблял.

В 12 лет я стала волонтерить на разных городских мероприятиях, как-то задержалась, пришла уже поздновато. Отец ел на кухне. Я быстро пробежала в комнату, переоделась, легла спать. Через пару часов он зашел, уже напился, поворачивает меня и начинает избивать кулаком по лицу. После третьего удара я ничего не помню — потеряла сознание. У меня было сотрясение, меня положили в больницу, потому что начались сильные головные боли. Когда я рассказываю об этой ситуации, некоторые взрослые говорят: «Ну это воспитание такое. Раньше детей плетками били, и они не жаловались». Но это ненормально — детей не надо воспитывать силой. Поэтому я отца называю тираном, я не считаю его нормальным человеком.

После того случая были еще и другие подобные. И в очередной раз, когда я попала в больницу, решила больше не возвращаться домой. У меня было очень мало одежды: пара штанов да пара кофточек, я попросила маму всё принести мне в больницу. Уговорила деда, чтобы он разрешил пожить у него, он сам снимал квартиру. Отец звонил, угрожал, говорил: «Либо ты вернешься, либо я тебя найду и убью». Но я стояла на своем. Мне было очень трудно, потому что не было поддержки ниоткуда. Маму я ненавидела за то, что она так и оставалась с ним. Дед говорил, что я должна жить дома. В школе были дикие проблемы, надо мной все издевались, обзывали, потому что я некрасивая, немодная, нестильная, бедная. Почему-то тогда для меня были очень важны слова одноклассников. Сейчас-то они, конечно, для меня пустое место, как бы это грубо ни звучало. Но в тот момент у меня появились мысли о суициде. Начала прогуливать школу, скатилась на двойки…

Переключиться с плохих мыслей мне удалось благодаря хобби, которое нашла для себя: я стала участвовать в благотворительном спектакле «Мама». Это был благотворительный проект компании «Челябэнергосбыт». В моем окружении появились люди, которые дали поверить в себя. Потом я по телевизору увидела какой-то телефон службы доверия, позвонила. Ответил психолог, и я рассказала свою историю. Они помогают подросткам, причем анонимно, вот и мне помогли.

У меня ушли мысли о суициде, я снова начала убеждать маму уйти от отца, потому что побои так и продолжались. Она решилась. Когда он ушел на работу, она собрала вещи и уехала. Дед согласился помочь ей снимать комнату. Отцу это не понравилось, он узнал адрес и чуть не убил ее — хотел сбросить с окна. Маму уговорили написать заявление в полицию, но с ним просто беседу провели, и всё.

Сейчас мама так и живет в съемной квартире. Бывает, отец напьется, звонит ей, но уже никого не бьет. Я его простила, потому что не хочу в будущее тащить этот груз. Но в дальнейшем не хочу с ним никакой связи иметь. Забыть, перешагнуть — у меня отца нет.

Недавно я съехала от мамы и сейчас сама снимаю маленькую студию. Сама за нее плачу, одеваю себя, еще помогаю маме. У меня много разных подработок: раздаю листовки, мою полы, работаю моделью для шоурумов (магазин закрытого типа. — Прим. ред.). Мне говорят, что у меня запоминающаяся внешность, а в прошлом году на меня вообще вышел агент из итальянского модельного агентства и предложил работать у них. Я полетела в Италию, мне предложили открыть неделю моды в Париже, со мной хотели заключить контракт, но случился ковид. Потом я еще появилась на обложке и страницах двух журналов. Сейчас жду открытия границ.

Пару месяцев назад я стала вести блог про домашнее насилие. Хочу, чтобы моя ситуация была примером для подростков. Если в семье бьют, то не надо это терпеть. Нужно искать дело, которое тебе нравится, и не сдаваться. Всё решаемо.