Картошка гниет, ее выбрасывают, а цены растут. Коснется ли России мировой продовольственный кризис, который предрек Медведев

Дмитрий Медведев, заместитель председателя Совета безопасности России, заявил, что в мире наступает продовольственный кризис. Статья Дмитрия Медведева опубликована в «Российской газете». Бывший премьер говорит о тяжелой ситуации в мире, связанной с пандемией. Мировое бедствие коснулось всех сфер жизни, в том числе экономики. По словам Медведева, сейчас мировая экономика переживает спад. И он гораздо тяжелее, чем кризис 2008 года. По словам зампреда Совета безопасности, в мире грядет продовольственный кризис, растут цены на продукты. Особенно уязвимы в этой ситуации развивающиеся страны.

По словам Медведева, они «смогут вернуться к допандемийным показателям не раньше 2024 года». В странах с более развитой экономикой восстановление будет быстрее.

Не допустить болезненного спада, по словам Медведева, можно, если проводить эффективную политику, направленную на восстановление экономики.

А в это же время жители Чукотки кричат о катастрофической продовольственной ситуации у них: бешеном росте цен, жутком дефиците овощей, фруктов, молочной продукции, создают петиции с требованием обеспечить их едой.

Как ситуация в мире скажется на нас? Ждать ли очередного подорожания и дефицита продуктов? Какое место в этой ситуации у России: мы среди стран с развивающейся экономикой или с развитой? То, что сейчас происходит на Чукотке, — это уже начало продовольственного кризиса в нашей стране?

Мы задали эти вопросы нашим экспертам. Два наших собеседника — ученые-экономисты. Еще один — практик: фермер, человек, который живет «на земле» и сам выращивает продукцию. Интересно, что во многом мнения всех наших экспертов совпали.

Стыдно, когда растет цена борщевого набора

— В мире, конечно, возможен продовольственный кризис. Но главная его причина — политика центральных банков западных стран, — считает экономист Андрей Бунич, генеральный директор Союза предпринимателей и арендаторов России. — Они огромными масштабами печатают деньги, чтобы поддержать рынки. Получается, часть этих денег идет на спекуляцию с продовольствием.

Наш эксперт уверен, что на самом деле продовольствия в мире достаточно. Но цены на него поднимаются искусственно. «Идет спекуляция мирового масштаба», — уверен Андрей Бунич.

Тяжелее всего, объясняет наш собеседник, развивающимся странам — тем, которые не могут сами себя обеспечить продовольствием. Эти страны полностью привязаны к мировым ценам. При этом у них небольшие финансовые возможности, чтобы нивелировать это. События, связанные с пандемией, считает экономист, обострили ситуацию.

— Но всё началось еще задолго до пандемии, с 2008 года идет разнузданная финансовая политика в мире, — говорит эксперт. — Продовольствия меньше не стало, искусственно вздули цены, потребление начинает падать, потому что в развивающихся странах не могут по таким ценам покупать продовольствие в прежнем объеме.

А вот что касается нашей страны, экономист считает, что всё может сложиться не так уж плохо.

— У России особое положение в этой ситуации, — уверен Андрей Бунич. — Россия по идее является потенциальным колоссальным поставщиком продовольствия на мировой рынок. У нас огромный резерв по сельскому хозяйству. Мы можем производить не в два, а в десять раз больше почти по всем позициям. Все условия есть: площади, природные условия. Поэтому мы можем неограниченно увеличивать количество продовольствия. Это принципиально отличает нас даже от развитых стран. Россия — один из самых важных игроков на рынке продовольствия. На нас не должна сказываться эта ситуация, мы не должны зависеть от роста цен на мировом рынке. Более того, при правильной политике мы можем выиграть при сложившейся ситуации. Продовольствие — это такой товар, который не должен стоить столько же внутри страны, сколько стоит на мировом рынке. Яблоки, выращенные в Подмосковье, не попадут на мировой рынок. Никакой связи с мировой ценой не будет, пока нет возможности экспорта. Поэтому при потенциально неограниченном предложении внутри России можно установить любые цены. Исключая конечно, фрукты, которые мы не можем произвести (из-за климатических условий).

Эксперт считает ситуацию, когда цена «борщевого» набора растет, дикой, от которой должно быть стыдно. Проблема, по мнению экономиста, в том, что сельскохозяйственный сектор монополизирован, в нём рулят крупные холдинги, которые держат цены. Выход есть: поддержка фермерских, малых и средних, личных хозяйств.

— Нельзя опираться на несколько агрохолдингов, рассматривая фермеров как декорацию (вот, смотрите, у нас они тоже есть). Все вместе мелкие и средние хозяйства при правильной поддержке увеличат производство. Проблема в том, что у мелкого производителя нет отлаженной системы логистики. Они могут производить, но не могут продать. А в них огромный потенциал. Даже вкладывать ничего не надо. Всё сделают сами, главное — не мешать им поставлять продукцию, в том числе на рынки крупных городов, — считает эксперт. — Эти локальные рынки не зависимы от мирового, они будут конкурировать между собой, сбивая цены. Крупные же поставщики могут работать на мировой рынок, на экспорт, а если есть необходимость, то могут закрывать и внутренние потребности.

Как пример абсурдности ситуации с ценами, Бунич вспомнил прошлый год, время пандемии. Фермеры, которые часто реализуют товар предприятиям общепита, просто не знали, куда девать свою продукцию: столовые и кафе из-за локдауна были закрыты.

То, что происходило, противоречило всем экономическим законам! В любом учебнике по экономике прописано: цена может подняться, если есть недостаток товара. Или при обилии денег тоже соответственно повышается цена. А у нас в прошлом году доходы падали, товар гнил, а цены росли! При этом нам объясняют, что виноват мировой рынок?!

Нынешнюю ситуацию на Чукотке также косвенно можно связать с проблемами в отрасли.

— Когда регион зависит от поставщиков, те могут диктовать свои условия, завышая цены. Если предложения неограниченны, можно подключить других поставщиков. Но холдинги, как и крупные торговые сети, заведомо заинтересованы в дефиците. Но если изменить политику, то можно за год-два переломить ситуацию.

Весь урожай из Узбекистана выращен в подсобных хозяйствах

Еще один наш собеседник, Леонид Холод — бывший замминистра сельского хозяйства и продовольствия. Леонид Иванович — доктор экономических наук, профессор.

Он также считает, что у нашей страны есть все ресурсы, чтобы пройти безболезненно любой мировой продовольственный кризис.

— Я смотрю на причины мирового кризиса немного по-другому. Население растет, платежеспособных потребителей становится больше, чем возможностей агропромышенного комплекса. Ресурсы расширения сельхозугодий во многих странах уже исчерпаны, остался только способ интенсификации (увеличение количества продукции на той же площади с помощью новых технологий, выведения новых, более урожайных сортов. — Прим. ред.). Во многих странах и интенсификация тоже достигла своего предела. Экстенсивный запас (земли, которые не использованы. — Прим. ред.) есть в России, в Монголии, немного на Украине. А в остальном мир не поспевает за растущими потребностями, спросом. Это давний, вялотекущий процесс, который ведет к росту цен. Ничего нового в последние годы не произошло. Пандемическое влияние на этот процесс есть. Пандемия осложнила логистику. Логистические цепочки «подкачивают»: нехватка контейнеров, в Китае закрывают порты в связи с пандемией. Любое осложнение влияет на повышение цен.

Леонид Холод считает, что у нашей страны есть все ресурсы справиться с ситуацией.

— Около 40 миллионов гектаров у нас ничем не засеяно, там есть все условия, чтобы вести сельхозпроизводство. Эти сельхозугодия в мире на вес золота. Но во многих местах сельхоздеятельность угасла, схлопнулась, потому что нет условий для жизни: жилья, работы.

Бывший замминистра подчеркнул: нужно выстроить такую политику развития отрасли, которая бы гибко реагировала на ситуацию, на ее изменения.

— Два года был большой урожай сахарной свеклы, цены не росли. Более того, падали, — приводит пример экономист. — Производители несли убытки. В Минсельхозе порекомендовали садить поменьше. Это совпало с более низким урожаем. В результате возник дисбаланс, цены полезли вверх.

Леонид Холод считает, что не стоит спорить по поводу того, что предпочтительнее: агрохолдинги или фермерские хозяйства.

— Будущее за всеми жизнеспособными формами: и за агрохолдингами, и за средними хозяйствами. Конечно, политика поддержки должна быть грамотной. Сегодня получается, что все деньги (господдержку) получает крупный бизнес. Нужно поддержать и фермеров, и личные подсобные хозяйства. Это тоже часть аграрной политики. Приведу пример Узбекистана. Урожай, привезенный из этой страны, который мы видим на наших прилавках, выращен именно в подсобных хозяйствах. Там просто есть инфраструктура, которая позволяет организовать сбыт. А у нас получаются домотканные кризисы: картошки нет, морковки нет. А на деле по факту есть всё, но оно гниет в подсобных хозяйствах.

Не надо оправдываться кризисом

Василий Мельниченко — фермер, общественный деятель, руководитель одного из хозяйств Свердловской области. В 2013 году ролик его выступления на московском экономическом форуме набрал в YouTube больше миллиона просмотров.

Уралец критиковал сельскохозяйственную политику. Его фраза: «Уровень бреда превысил уровень жизни» — стала крылатой.

Статью Медведева уральский фермер прочитал. У него свое мнение по поводу мирового кризиса и роста цен в нашей стране.

— Мировой рост цен, продовольственный кризис, конечно, есть. Не думаю, что это связано только с коронавирусом, хотя, конечно, он повлиял на экономику. Но нам ведь это подают как оправдание невероятно высокого роста цен в России. Вспомним прошлые выступления руководителей страны. Мы слышали фанфарные речи о невероятном росте сельского хозяйства в России, об обеспеченности, о продовольственной безопасности. А сегодня нам говорят про мировой рост цен.

В общем-то причина роста цен на продовольствие такая же, как в Европе. Но там он незначительный, оправдан ценами на энергоносители, минеральные удобрения. А у нас вообще беспричинный рост — это мое мнение. Потому что Россия не производит достаточное количество продовольствия для себя. Я понимаю, что я вступаю в противоречие с нашим апологетом сельского хозяйства, который говорит про успехи в экспорте. Но для меня, как жителя села, показатель то, что у нас за эти последние годы ликвидируется 100 тысяч населенных сельских пунктов. И как мы сможем обеспечить себя продуктами?

Василий Мельниченко как всегда в своих речах эмоционален. Он также считает, что причина повышения цен — монополия агрохолдингов и крупных торговых сетей. В то время как средние хозяйства с трудом выживают.

— Было бы у нас три миллиона крестьянско-фермерских хозяйств, я кричу об этом постоянно, мы бы накормили всех своих по нормальным ценам, а излишки можно продавать, — уверен Василий Мельниченко. — И не надо хвастаться экспортом, если своих накормить не можем. Рост цен, конечно, неизбежен. Но никакого отношения наш рост к мировому росту не имеет. Не надо всё списывать на мировые процессы, примазываясь к общему кризису.