«Даже если я буду без косметики, меня примут за девушку»: интервью с моделью-андрогином из Самары

Его называют самарской Коко Роша, а стиль фотографий копируют и пытаются повторить. Модель-андрогин Nick Frank в свои 22 года стал настоящим селебрити. Увидеть его можно на обложках глянцевых журналов, он покоряет российские подиумы своей необычной внешностью и нескрываемым талантом к позированию. О том, с чего начиналась карьера эпатажного андрогина, он рассказал в интервью порталу 63.RU.

— Коль, расскажи о себе, где ты родился, кем хотел стать в детстве, получилось ли?

— Я мечтал стать певцом, потом танцором и актёром. Не могу сказать, что это исполнилось на все сто процентов, но из каждого направления мне удалось взять определённые навыки, которые очень помогают в работе.

— На кого ты учился?

— Я учился на медбрата. На самом деле я не хотел этим заниматься, но так как я должен был быть идеальным ребёнком для своих родителей, мне настоятельно порекомендовали пойти учиться на медика.

— Во сколько лет и почему ты решил перебраться в город?

— Это случилось, когда мне было 15 лет. Я приехал поступать в колледж. В тот момент меня содержали родители, а я беспечно тратил их деньги. Когда начал зарабатывать сам, понял, насколько это было сложно для них.

— Быстро ли тебе удалось влиться в городской ритм жизни?

— Все мои друзья говорили, что я будто родился в городе. Мне очень близка вся эта суета, и поэтому я всё больше люблю Москву. Там ритм ещё более стремительный, чем в Самаре.

— Какие у тебя отношения с семьёй?

— Смотря с кем. У меня очень большая семья, поэтому нравиться всем очень сложно. С мамой у меня очень тёплые отношения. А вот сёстры меня часто не понимают, как и я их. Больше всех меня поддерживает именно мама. Она узнаёт обо всех моих проектах самой первой.

— Лояльно ли они отнеслись к твоему модельному хобби?

— На первых порах для них мои начинания были очень забавными, но как только я стал делать это чуть более осознанно и глубоко, мне сказали, что я занимаюсь какой-то фигнёй. В представлении нашего общества мальчик должен быть сугубо мужественным и работать от звонка до звонка. У меня к подобным заявлениям сильная неприязнь. Я не люблю работать по графику, а в этой сфере могу сам распределять своё время.

— Во всех социальных сетях тебя можно встретить под ником Nick Frank, почему ты решил взять псевдоним? Раскроешь тайну своего настоящего имени и фамилии?

— Эта история связана с моим переездом в город и появлением первого хейтера. На тот момент я был ещё неокрепшим мальчиком, никак не связанным с модельным бизнесом, но, как и все, делал фотки для социальных сетей в колледже с медицинским халатом. И вот мне начал писать мужчина с угрозами. Я был очень робким и не на шутку испугался, настолько, что удалил все свои соцсети и зарегистрировался заново уже с псевдонимом. Тогда и родился Nick Frank. Мне нравилось имя Ник, его я давно вынашивал и примерял, а Франк пришло в голову совершенно случайно. Меня зовут Николай Шугаев. Просто в работе это имя я не использую. Коля — это для близких и друзей, а в жизни я Ник — рабочая лошадка.

— Как судьба завела тебя в модели?

— Все истории происходят в моей жизни совершенно случайно, возможно, это и есть судьба. С 17 лет на меня давили друзья из-за отсутствия отношений. И вот они убедили меня завести страничку на сайте знакомств. По итогу мне встретилась девушка, которая сказала, что очень хочет меня пофотографировать. Конечно, я активно отказывался, но в душе очень хотел. Я вырос на «Топ-модель по-американски», и мир моды меня очень манил, но я искренне считал себя недостаточно красивым для такого. Эта новая знакомая и нашла мне первого фотографа. Мы провели необычную и очень важную на тот момент для меня съёмку на крыше, на которой я почувствовал, что таким образом исполняется детская мечта о славе, пусть и немного иначе.

— Многие модели рассказывают, что, когда только начинаешь работать, пропадает любовь к себе из-за отказов и осознания собственной неидеальности. Случалось ли с тобой подобное?

— Вообще у меня произошло всё иначе. Моделинг помог мне принять себя. Меня обижали сверстники в школе и колледже, поэтому и я к себе был очень критичен, ведь большинство не может ошибаться. Из-за этого мне было интересно, какой он — «идеал для общества», каким нужно быть, чтобы тобой восхищались. Я начал получать результаты съёмок и понял, что очень красив, но даже с такой самооценкой повидал достаточно отказов. Чтобы снять первые тесты, мне пришлось услышать «Нет» от 30 фотографов в Самаре. Мне отказывали пачками, а я не мог понять, что со мной не так. Спустя время многие из них мне написали, но теперь отказываю я.

— Как ты оцениваешь свои первые съемки с точки зрения позинга, с чего ты начинал и у кого подглядывал?

— Тогда это было интересно, но сейчас я могу сказать, что там была жесть. С того времени я научился работать со своим телом и стал создавать качественные работы. Я не скрываю, что учился и подглядывал, наблюдая за многими моделями. Помню, общался с представительницами самарской индустрии моды и говорил, что хочу стать русской Коко Роша. Это именно та модель, которая меня очень вдохновляет. Но на свои заявления я слышал, что не могу быть похожим на неё только потому, что она девушка, а я парень, и я действительно не понимал, почему. Это меня не остановило, и я дошёл до того момента, когда меня начали называть самарской Коко Роша.

— Когда ты стал зарабатывать свои первые деньги как модель?

— Это произошло спустя три года после моего прихода в профессию, и я долго не решался брать за свою работу деньги, потому что у нас в Самаре моделям платить вообще не принято. Я поставил цену только после того, как поработал в Москве и Питере. Многие фотографы очень удивились, но что я мог с этим сделать? Мне приятно, что меня готовы снимать бесплатно, но бесплатно мне уже неинтересно. Сначала у меня был небольшой ценник в 1500 рублей за час работы, сейчас же он начинается от 5000. Это были первые деньги, которые я получил за любимое дело. Поэтому они были для меня очень значимыми.

— Пытался ли ты попасть в модельное агентство?

— Один раз я был на кастинге, но в Самаре всегда предлагают только модельную школу, а это исключительно выкачка денег. Они уверяли, что после обучения я буду иметь четыре съёмки в месяц, а у меня уже был расписан график на пять проектов в неделю. Сейчас клиенты сами меня находят, и чаще всего это происходит через инстаграм. Они пишут мне в директ, и мы договариваемся о совместной работе.

— Что такое андрогинность?

— Это человек, который имеет и мужские, и женские черты во внешности, что помогает наиболее схоже перевоплотиться визуально.

— Почему решил попробовать себя в нём?

— Меня пригласили на такую съёмку, но я очень сильно стеснялся. Я испытывал сильное давление в колледже и селе, поэтому долго не решался на подобное. И даже когда мы всё отсняли, я не выкладывал эти кадры.

— Как так получилось, что ты начал надевать на съёмках женскую одежду?

— Я был в гостях у фотографа, а у неё была коллекция париков и одежды для съёмок. И вот она предложила мне что-то примерить. Я примерил, и она сказала, что хочет меня отснять в этом образе. Мы просто взяли камеру и начали фотографировать, и для первого раза вышло очень неплохо.

— Бывала ли какая-то неприязнь к себе в этот момент?

— Неприязни не было, была лишь навязчивая мысль: «А что скажут люди?» Это было моей главной проблемой. Но сейчас я считаю, что мне даже не нужно было думать, нужно было сразу снимать, как только предложили.

— Есть стереотип, что андрогинность влияет на сексуальную ориентацию, так ли это?

— На ориентацию нет, а вот на восприятие человека влияет точно. После просмотра моих съёмок никто не сможет на сто процентов назвать меня гетеросексуалом. Даже если я буду без косметики, меня вероятнее всего примут за девушку. Я к этому привык. Хотя раньше меня задевали оскорбления, которые могли кинуть вслед. Я всегда привожу в пример актёров, которые играли женщин. Это было и в Голливуде, и в наших фильмах. Что в этом такого? Даже я в детских постановках часто играл сильных женщин с непростой судьбой, это были Баба-яга и Кикимора.

— Расскажи о Николь. Как у тебя родилась идея создания этой героини?

— В Николь я собрал все черты характера, которых мне не хватало в обычной жизни. Она дерзкая, сексуальная, немного агрессивная и умеет постоять за себя. Я как Коля был очень скромным мальчиком и никого не трогал. А Николь стала суперстервой, и иногда это играет со мной злую шутку. Когда я приезжал на большие проекты в Москву и мои фото отправляли фотографам, они не хотели работать, думая, что я буду устраивать скандалы на съёмке.

— У тебя свои волосы? Как долго ты их отращивал и в какой момент решил начать это делать?

— Да, они свои. Я решил их отращивать в 2016 году, но до этой длины я растил их три года. Сейчас я подстригаю кончики, если волосы сильно сушатся.

— Какой твой натуральный цвет волос? Как ты поддерживаешь этот потрясающий блонд и почему остановился именно на этом цвете волос?

— Мой натуральный цвет — тёмно-русый, как мне раньше говорили, «мышиный». Но как только я перешёл в блонд, возвращаться к своему больше не захотел. Я поддерживаю цвет с помощью масок, бальзамов и регулярных походов к стилистам. Раньше я красился сам и ужасно сжёг свои волосы. На самом деле я хотел полностью выбеленный цвет, но волосы тонкие, и они не смогли это пережить.

— Где ты берёшь наряды для съемок?

— Наряды предоставляют стилисты или шоурумы, с некоторыми можно спокойно договориться. В Москве этим занимаются исключительно профессионалы. Там вам не приходится собираться большой командой у кого-то на кухне и думать, что у кого есть и кто что может достать.

— Кто тебя красит?

— Меня красят визажисты. У меня много друзей, которые готовы накрасить, но если это коммерция, деньги получает вся команда, в том числе и визажисты.

— Когда именно ты понял, что достаточно вырос для преподавания?

— У меня было много заказов, но я относился к этому очень ревностно. Мне казалось, что сейчас я расскажу всем свои секреты и напложу себе конкурентов. Поэтому я всем отказывал. Потом я начинал давать небольшие мастер-классы, но мне это не нравилось. Я отталкивался от примера, который был в модельных школах, просто показывал — как можно, а как нельзя. Из-за этого я ушёл в длительный застой на полгода. Я не преподавал и ничего не делал. Потом мне написали из агентства и попросили провести занятие, модели хотели видеть в роли учителя именно меня. Тогда я согласился, но на условиях низкой стоимости, сказал, что буду работать по совершенно новой, авторской программе. После занятия мне начали писать все, от фотографов до руководителей агентства, что модели начали хорошо позировать. Меня это очень подбодрило, и я понял, что выбрал своё верное и уникальное направление.

— Чему именно ты обучаешь людей на курсах?

— Я обучаю даже не позированию, а общению со своим телом. Это работа со своими ощущениями и комфортом. Я не даю суперпозы, но людям мои уроки помогают понять себя. Я даю инструменты, с которыми ты лепишь себя сам.

— Насколько это востребовано в профессиональном сегменте? Как часто к тебе на уроки приходят работающие модели?

— Модели приходят ко мне, когда собираются на контракты. Особенно если речь идёт о Европе. У России требования ниже, а там своё тело нужно чувствовать полностью. Но чаще всего ко мне приходят люди, которые хотят раскрепоститься и увидеть в себе что-то красивое. В основном у нас очень закомплексованные люди, которым сложно сосуществовать с самим собой. Они приходят ко мне, и я показываю, насколько красивыми они могут быть.

— Что ты считаешь пиком своей карьеры на этом этапе и за какие профессиональные моменты тебе, возможно, было стыдно?

— На данный момент пиком я могу назвать Европейский Конгресс в Эрмитаже, где представляли мою историю становления в моделинге. Там были журналисты из Европы, и это было очень волнительно. Это было моё первое посещение Эрмитажа, и сразу же я смог войти туда, куда обычному посетителю проход закрыт. Но это лишь сейчас, мне кажется, что пик ещё не достигнут. Я очень спокойно отношусь к небольшим своим косякам, поэтому мне не за что стыдиться. Только если за показ Беллы Потёмкиной, я был первым парнем-андрогином на подиуме в истории бренда. Из-за такой большой ответственности я сильно нервничал и возможно прошёл чуть хуже, чем мог бы это сделать.

— Как ты относишься к хейтерам?

— Есть хейтеры которые меня мотивируют: если мне, например, напишут, что я поправился, — я погрущу и пойду в спортивный зал. Но конечно, если от человека исходит токсичность и пожелания смерти, то с ним я не разговариваю, а просто блокирую. С хейтерами я встречался и в жизни ещё со времён колледжа. На тот момент в моём портфолио даже не было женских образов, но подкараулить в коридоре «за фоточки» всё-таки пытались. После этого я дико испугался и не появлялся на парах неделю. Вот таким был мой внеплановый отдых от учёбы.

— Насколько ты зависим от чужого мнения?

— Раньше я был очень зависим, но сейчас нет. Я воплощаю всё, что есть у меня в голове.

— Как повлияла модельная карьера на твою личную жизнь?

— У меня её никогда не было, но сейчас меня это немного беспокоит. Сами модели говорили мне, что с ними не знакомятся и не хотят отношений. Модель у многих ассоциируется со словом «эскорт», но это не так. Мы просто живём в России.

— О чем ты сейчас мечтаешь?

— У меня очень много маленьких целей сейчас, но они никак не могут слиться в одну глобальную мечту. Много мыслей по обучению. Даже свой последний марафон я писал уже не один, а с большой командой специалистов, среди которых были остеопат и психолог, специализирующийся на болевых точках нашего тела. В моделинге я хотел бы делать ещё более масштабные проекты. А в жизни, если брать Колю, я бы хотел наладить свою личную жизнь, потому что иногда всё-таки бывает скучно.