«Уж как он с внучкой игрался. Они как два ребенка бесились»: как семья 2-летней девочки переживает ее гибель от рук соседа

«Знаю, что моя вина. Чё меня приспичило собрать вещи, что внучка раскидала? Могла бы завести ее в дом и потом убрать», — плачет бабушка маленькой Ярославы (имя ребенка изменено в соответствии с требованиями законодательства. — Прим. ред.). Двухлетняя девочка из Чапаевска стала жертвой педофила. Изверг не оставил на крошке живого места, надругался, пробил голову. Истерзанное окровавленное тельце в заброшенном доме неподалеку нашел дядя девочки. В жутком преступлении подозревают соседа семьи — Сергея Ващенко. 36-летний мужчина не просто знал девочку с пеленок, он переживал за маму малышки, когда у той начались роды, и даже бегал за скорой. Помогал семье по хозяйству. А они по-соседски пускали Сергея пожить, когда его выгоняли из дома.

Корреспонденты 63.RU съездили в Чапаевск, поговорили с соседями и бабушкой погибшей девочки, побывали на месте преступления, в суде и на похоронах малышки.

Чапаевск находится в часе езды от Самары. Городок разделен железной дорогой на две части: основную и «историческую». У последней в народе дурная слава. Это район Берсол (сокращение от «бертолетовой соли». — Прим. ред.) и поселок Владимирский.

Берсол и Владимирский строились раньше всего Чапаевска, здесь еще до революции жили рабочие завода химических удобрений. В поселке до сих пор нет асфальта на большей части улиц, а неместные стараются не забредать сюда ночью — говорят, теперь тут много мигрантов и маргиналов.

Во Владимирском жила и погибла 2-летняя Ярослава. Небольшой частный дом — третий с конца на улице Фрунзе. Забор на участке меняют. Так что с грунтовой дороги видны огород и двор, полный детских игрушек. Вход охраняют три дворняги. К чужакам они относятся настороженно и откровенно недружелюбно.

Позвать выйти к нам кого-то из членов семьи мы просим их соседку — Майсару. Попутно женщина делится наблюдениями о Сергее, которого подозревают в изнасиловании и зверском истязании ребенка.

— Был случай, он ждал вон там дочек моих, — женщина показывает на пустой участок дороги, окруженной с двух сторон густыми зарослями. — Не домогался. Но дочка говорила: «Серега там ждал, будто что-то хотел от нас». Потом другой парень увидел их и до дома проводил. А его поругал — мол, чего детей пугаешь.

Майсара припоминает, что когда-то Сергей работал дворником. А еще у него за плечами две «ходки».

— Один раз за убийство сажали, а второй — не знаю точно, за что. Сам мне рассказывал. Я спрашиваю: «За что сидел, Сергей?» Он ответил, что где-то у кого-то жил, убирался, ему не понравилось, что кто-то в обуви ходит, надоело — и пырнул ножом. А так он спокойно всегда ходил, но глаза у него...

Слева от дома Майсары дом Сергея и его сестры Натальи. Справа — дом семьи погибшей Ярославы.

В воскресенье, 11 августа, после долгой отлучки Сергей снова явился на глаза соседей. Зашел поздороваться и к семье маленькой Ярославы. Мама девочки, Юлия Прокаева, была на работе. Недавно она устроилась оператором в фулфилмент-центр «Озона».

Поговорить с журналистами согласилась 59-летняя бабушка погибшей Светлана Ножникова. Женщина бесконечно прокручивает в памяти то страшное воскресенье. Помнит, как дочка с утра ушла на работу, как проснулась маленькая Ярослава и, не увидев мамы, позвала бабушку. А потом, удостоверившись, что та рядом, включила любимую музыкальную игрушку и стала танцевать.

Малышка была очень привязана к маме. Когда Юлия была не на работе, то ходила за ней по пятам и не слезала с рук.

— Сейчас дочку, Юлю, есть заставляю, надо. А сама вчера раз поела, и ладно, — объясняет бабушка погибшей девочки.

С девочкой в тот день нянчились Светлана Ножникова и ее 30-летний сын Даниил, дядя крохи. Мужчина недавно приехал в отпуск с СВО. Он служит по контракту, управляет беспилотником.

— Мы с внучкой в огороде были, собирали огурчики, помидорчики. И он как раз пришел, — Светлана Михайловна избегает называть по имени соседа, которого считает виновным в мучительной смерти малышки. — В дом его не пустила, потому что был поддатый, пришел еще с пивом и водкой. Сказала: «Уходи, нечего тут делать. Не дай бог, напьешься, нести тебя потом, что ли?» Ответил, что сейчас уйдет. А тут сын у меня говорит: «Ладно, человек пришел, а ты его гонишь». Мы его действительно месяца два-три до этого не видели, не знаем, где был. Ну сын с ним во дворе сидел. Ярослава то к ним туда подбегала, то ко мне. Я пошла относить овощи в дом, еще этому придурку часть сложила, думаю, пусть покушает человек. Он у нас месяц как-то прожил тут вот зимой, сестра его выгнала из дома, а мне жалко было. Ведь всю жизнь почти на одной улице-то, помню его ребенком еще. Когда дочка Ярославочку рожала, он бегал к сестре своей, чтобы та скорую вызвала. И мне помогал, бывало, то дрова наколоть, то воды принести. Никогда за ним ничего не замечали, ни я, ни дочь. А она вообще всегда как-то с настороженностью к этому относится. А когда у нас жил зимой, уж как с внучкой игрался. Они как два ребенка бесились, аж дом ходуном ходил. Мы им еще говорили: «Чего орете? Потише!» Да не было у нас в голове никогда, что он может такое сотворить, придурок этот. Сейчас, конечно, все ненавидят его.

Потом Даниил, дядя девочки, предупредил Светлану Михайловну, что отлучится со двора, и попросил женщину присмотреть за Ярославой.

— Ответила ему: «Сейчас». И стала с пола в доме собирать вещи, что Ярослава раскидала. Понадобилось мне это всё делать, — сокрушается женщина. — Потом слышу — как-то тихо очень, голосов нет. Выскакиваю, начинаю искать внучку. Она обычно-то у нас никуда не уходит. Может во дворе в коляску свою любимую залезть, в санки старые или на диванчик перед домом. Но Ярославочка всегда отзывалась, когда звали. Это она понимала. А тут я всё орала, кричала. Не отвечает.

На крики женщины высыпали все соседи. В этой части улицы всего пять домов, включая дом Светланы Михайловны.

— Я вышла, — Майсара продолжает рассказ за соседку, которая тихо захлебывается рыданиями. — Спрашиваю, что случилось. Света отвечает, что внучка пропала. И ведь у нас почти в каждом дворе дети, кричим часто, зовем их. Никто не обращает на эти крики внимания. А тут будто мы неладное почувствовали. Все соседи сбежались. Я ведь хотела еще на 15 минут раньше выйти. Почему не вышла? Может, спасла бы ребенка!

— Тут бежит сын, — продолжает тяжелый рассказ Светлана Ножникова. — Я ему кричу: «Ярославка пропала!» И вот этот вот придурок пришел. Спрашиваю у него: «Где внучка?» Он говорит, что не знает. Я как в тумане, бегала и к речке искала, и тут везде. Не помню себя, что делала.

Поняв, что внучки во дворе нет, Светлана Михайловна кинулась на улицу. Один из соседей предположил, что Ярослава могла лечь спать дома.

— Я — в дом. Даже не сообразила поначалу, что она сама не заснет. Ей же надо одну бутылочку с чаем сделать, другую с компотом, третью — с кашей. Вот так вот будет лежать, — Светлана Ножникова обхватывает себя руками за плечи, показывая, как внучка засыпала с охапкой бутылочек в руках. — Еще игрушку ей дай. Не ту, другую. Накрой, открой. В общем, у нас большая процедура была, прежде чем она укладывалась.

Встревоженные соседи вместе с семьей оббегали все окрестности.

— В итоге он, — в течение всего рассказа женщина так ни разу и не назвала Сергея по имени, — как бы сам ее нашел. И кричит: «Я нашел ее, падаю!» И будто сознание теряет, как актер плохой.

Девочка лежала в заброшенном полуразрушенном деревянном доме на Кооперативной улице, что идет параллельно Фрунзе. А с участка Ножниковых туда хоть и сложно, но можно пройти напрямую, через заросли.

— Сын быстро пробежал туда, а я, коряга старая, запуталась, — плачет бабушка. — Думала, может, девочка наша в погреб провалилась, или ручку сломала, или упала и головкой ударилась, без сознания лежит. А потом сын бежит, несет ее. Кричит: «Мам, не смотри! Вызывай скорую». Я с этим телефоном, ничего не соображаю. Вот они и вызвали, — показывает Ножникова на соседку Майсару.

Вот как сейчас выглядят комнаты дома на Кооперативной:

«За 15–20 минут он сломал ей конечности, разорвал влагалище, сломал копчик. Сделал дырку во лбу (были видны мозги). На ней не было живого места! Сестра видела ее в реанимации, там нет ничего, просто «подушка». Когда ее нес брат на руках, она была еще жива. Он положил ее в постель и рыдал, просил не умирать и держаться. Она была вся в крови, органы все изорваны», — так в соцсетях описала страшные мучения девочки ее тетя.

— Сын когда принес Ярославочку, она еще дышала. Но почти без сознания была. Внучка только сжала палец ему, очень любила дядю, — объясняет Светлана Михайловна. — Он не давал мне к ней подходить и соседей-то отпихивал. Но я все-таки подошла. У нее в голове дырка большая была...

Пока все были заняты окровавленной малышкой, сосед Сергей сбежал.

— Ну врачи, конечно, поступили... 14-летнему ребенку, сестре Ярославы, такое рассказали, пока я с полицейским разговаривала. С ней плохо было, — всхлипывает бабушка, зажимая себе рот ладонью. — Она подросток, скучно ей с нами сидеть, была в тот день у моего младшего сына в гостях. Я туда позвонила ей, рассказала. Сын мой младший тоже в голос орал. Примчались все в больницу. Вся семья наша. А в больнице врачи или кто там был, вышли и начали: «Вот, это не один убивал, че она врет». Думаю, ладно, пусть говорят, что хотят. Мне не до них было. Внучка еще жива была. Я ей: «Ярославочка». Она меня как узнала, ручкой вот так вот мне сделала. А глаза уже потухали. Я на чудо надеялась. Мы же не знали в тот момент толком, что с ней. Она от травм скончалась.

Сбежавшего Сергея Ващенко полиция нашла через несколько часов. 13 августа следователи выступили с ходатайством об аресте мужчины. В тот день в суде по избранию меры пресечения никого из родных малышки не было — они готовились проводить свою любимицу в последний путь.

В здании городского суда Чапаевска мужчины в камуфляже и балаклавах попросили журналистов освободить коридор перед тем, как полицейские начали заводить Ващенко.

— Привели урода, — донесся откуда-то из недр суда женский голос.

Каждый шаг скованного по рукам и ногам Ващенко сопровождался звоном цепей. Видимо, чтобы исключить ЧП в камере, из его спортивных штанов вытащили резинку. Весь путь до зала заседаний он проделал, поддерживая спадающие трико спереди.

Заседание прошло довольно быстро за закрытыми дверями. Журналистам разрешили зайти в зал после того, как судья удалилась в совещательную комнату.

В клетке Сергей Ващенко почти не двигался. Пожалуй, единственным, что всё это время выдавало в нем хоть какое-то волнение, были руки: большим пальцем левой руки он постоянно тер фалангу на правой.

Уголовное дело следователи возбудили сразу по двум статьям: изнасилование потерпевшей, не достигшей 14 лет, и убийство малолетней с целью скрыть другое преступление.

Судья разрешила журналистам остаться на оглашении резолютивной части.

— Суд проверил представленные материалы, заслушал следователя, мнение прокурора Чапаевска, подозреваемого Ващенко, адвоката, постановил: избрать в отношении Ващенко Сергея Николаевича, 6 июня 1988 года рождения, уроженца города Чапаевска Куйбышевской области, меру пресечения в виде заключения под стражу на срок 1 месяц 29 суток, то есть по 10 октября 2024 года включительно, — почти скороговоркой зачитала с листа судья Ольга Зеленцова.

Потом журналистов снова попросили выйти. Почти сразу вслед за СМИ зал заседаний покинул и назначенный адвокат Ващенко. В коридоре суда было слышно: кто-то диктует арестованному, как правильно заполнить бумаги.

Ярославу похоронили 14 августа в маленьком розовом гробике. Изуродованное педофилом тельце гримировала известная в Самаре хозяйка ритуального бюро Екатерина Костылева. Даже для профессионального танатопрактика эта работа была слишком тяжелой морально.

— Такая маленькая принцесса. Я сделала всё, чтобы ты спала спокойно, — написала в своем блоге Екатерина, которая взяла на себя организацию похорон.

Мама крошки Юлия попросила журналистов не снимать в зале прощания. И призналась, что не хочет смертной казни для убийцы девочки.

— Хочу, чтобы он всю жизнь жил, чтобы его мучили, но никогда не добивали, — объяснила женщина.

Вслед за невыносимым горем на семью ставшей жертвой изверга малышки свалился шквал обвинений в соцсетях. В местных группах с упоением начали муссировать личную жизнь мамы, в комментариях понеслись обвинения в неблагополучии и алкоголизме. Юлия Прокаева закрыла свою личную страницу в ВК. Общаться с журналистами у нее нет сил.

— Писали, и что дочь пьяная, и что мы вместе с ней весь день пробухали. Потом сказали, что я повесилась. У меня с дочкой, внучками и бывшим зятем плохо стало, — перечисляет Светлана Михайловна Ножникова. — А Юля в тот день до восьми вечера работала. На «Озоне» не всем сотрудникам разрешают телефон проносить. Поэтому мы ей не сразу смогли сообщить. Уже когда с работы вышла она, я позвонила. Говорю: «Ярослава умерла». Дочка спрашивает: «Насовсем?» Конечно, как можно в такое поверить? Ведь утром уезжала на работу, живую оставляла. До сих пор, как домой заходим, кажется, что выбежит навстречу наша девочка. Плачем с ней, успокаиваем друг друга. Юля говорит: «Мам, она ангелочек у нас».