Почему автопром – это не наше, не российское

Мы никогда не будем делать хороших машин. Мы, я имею в виду, россиян. Помимо массы разнообразных причин есть одна, укорененная весьма глубоко и связанная с чистой психологией, а точнее – менталитетом народа.

Мой тезис таков: россияне не могут выпускать хорошие автомобили, потому что нацелены на сверхдостижения и совершенно беспомощны в рутинных областях. Вспомните нашу историю: нам всегда нужна революция, война, прорыв. Мы превозносим героев, стахановцев и одаренных алкоголиков, но относимся с презрением к рутинщикам.

Хорошие продукты создают плохие люди. Отличные продукты создают отвратительные люди. Российские ценности противоречат требованиям эффективного бизнеса.

Каких начальников, к примеру, мы любим? Ну, если без прикрас? Вот таких:

– Кондаков, почему вчера не был? (Рявкает, того и гляди, в морду даст).

– Да эта… болел…

– Ясно… Запил опять? Ты давай, завязывай. План горит. (Ну, точно даст…).

– Да я знаю, Матвей Степаныч… Да я это… Вы ж знаете… Ночь спать не буду… Жилы рвать буду… Вы ж меня знаете...

– Жилы рвать? Ну, гляди у меня… Запил – с кем не бывает. Но чтобы план сделал.

– Спасибо, Матвей Степаныч. Да я ж не подведу. Не может Васька Кондаков своих подвести… (Про себя, вполголоса). Мировой мужик, Степаныч.

И пошел клепать сверхурочно, хорошо ли, плохо ли – вопрос третьестепенный. Главное, чтобы жилы рвать.

Нам нужно вдохновение, сочувствие и личный подвиг. Работа с 9:00 до 18:00, но с полной самоотдачей – это скучно. В этом нет полета и надрыва. Это ж … это ж… это ж даже китайцы могут. Да что китайцы – и обезьяны, если их выучить. А мы не зомби. Мы – россияне, люди высокой душевной организации. Мы не рождены махать киянкой 8 часов с перерывом на обед, через полтора часа из нас уже прет креатив, «чтобы не как по инструкции, а как лучше…».

Хорошие в общемировом понимании продукты создают люди черствые, занудные и нервные. У них, придурков, интересы потребителей стоят намного выше интересов отдельного пролетария, и если этот пролетарий, сколь бы талантливым изнутри не был, если он не способен соблюдать элементарную дисциплину, он будет наказан, а при рецидивах – уволен. Мы страшно боимся выплеснуть с водой ребенка, мы все лелеем мечту, будто талантливый тунеядец когда-нибудь одумается. Но в мире настоящей конкуренции ему дается один шанс, и руководителю, который хочет добиться успеха, нужно быть гадом (в российском понимании). Мы лучше посочувствуем алкоголику, чем оправдаем очкастого чудилу, что вышиб его за пять лет до пенсии. И при этом будем орать на весь Интернет благим матом, что нам попался плохой продукт, который тот самый алкоголик и выпустил, тот алкоголик, которого мы не даем уволить нашему очкастому чудиле.

Хорошие продукты создают люди, обменявшие половину своей души на педантизм, и в нашей алкогольно-романтичной системе ценностей такие люди представляются сущими мразями. Такие откажутся выпить в твой день рождения, потому что он выпал на будни.

Хорошие вещи создаются в жестоком мире. Не нужно питать иллюзий, что где-то есть завод, выпускающий первоклассный продукт, где царит дух либерализма и панибратства. Где можно выйти на работу, а можно не выйти. Где нормы соблюдаются исходя из внутренних ощущений талантливых сотрудников. Где гений ценится выше умения точно исполнять приказы. Этим критериям может удовлетворять дизайнерская студия или ресторан, но не массовое производство.

Мы так любим нахваливать японские автомобили и японское качество вообще, и все вопрошаем, заламывая руки: ну, почему, почему АВТОВАЗ не может выпускать «Тойоты»? А мы, как общество, готовы платить ту цену, что платят японцы? В Японии, где крайне высок процент самоубийств на профессиональной почве, хорошие машины выпускаются на нервах народа. Вторая мировая для японцев как будто не закончилась, и если в России создать тот концлагерь, в котором появятся настоящие русские «Тойоты», для работы на нем придется завозить японцев.

У нас говорят: в жизни всегда есть место подвигу. И мы верим в этом. Европейцы мечтают о прогрессе в +0,5%, нам нужно +50%, при том, что реально наша планка – минус 5% от европейцев. Но эта планка настолько ничтожна и далека от эрогенных зон российского менталитета, что не вызывает никакого энтузиазма. В результате мы еле-еле натягивает минус 15% и говорим: ну что ты будешь делать! Маленько не свезло.

Есть области, где важны прорывы. Но их становится все меньше и меньше: даже спорт сегодня больше похож на технологию, чем витрину чистого таланта и особого спортивного вдохновения.

Автопром вообще не относится к областям, где применима методика революционной борьбы. Автопром, сколь бы мы его не романтизировали, – очень формализованная сфера, где все традиционно российские качества предстают в неважном свете.

Здесь нужно уметь не опаздывать – о, для россиян это проблема. Здесь нужно работать по принципу – одно обещание, одно дело, а не тридцать три обещания и ни одного дела, зато куча полезных рацпредложений и мыслей о том, почему ничего не получается. Автопром – сфера высокоорганизованная, ведь машина состоит из тысяч компонентов, а высокая организация – не наш конек. Наконец, автопром загнан в жесткие рамки разнообразных требований, а чем больше требований – тем меньше революционного накала.

Мы все ноем: «Ну когда АВТОВАЗ начнет выпускать хорошие машины?» Под этим подразумевается некий эффект выключателя, как будто завтра кто-то включит наконец рубильник, что ржавел 40 лет, и место перестанет быть проклятым. АВТОВАЗ уже становится лучше, но нам претит мысль, что завод может работать над качеством лет тридцать и так все равно не достигнуть идеала. Узнав о таком раскладе, мы, пожалуй, предпочтем все же насиловать японских рабочих. Тридцать лет – это ужасно много, нам бы месяца за полтора, и чтобы японцы поперхнулись.

Ё-мобиль – это чисто российский продукт, отформованный нашим менталитетом. Он будоражит те части сознания, что заставляли нас влюбляться в Алису Селезневу, а что до рациональной части мозга – ее ведь слушать не надо. Ибо все хорошее в этом мире создается на вдохновении, не так ли?

Сегодня псевдороссийский автопром мучительно встраивается в чуждую для него систему западного потогонного производства, где пролетарий ходит по струнке, а начальник – величина относительная. Даже высшее руководство – не высшее, ибо в конечном итоге бал правят акционеры, а проще говоря – деньги. И никаких сантиментов. Выпить на работе? Да что там – даже плюнуть на пол нельзя, не говоря уже об опозданиях или каком-то неучтенном рационализаторстве.

Конечно, нашему рабочему хватит ума и талантов, чтобы освоиться на западном заводе. Проблема тут немного в другом: нашему народу в целом не хватит выдержки, чтобы подобный завод создать с нуля.

Поэтому хорошие автомобили всегда будут выпускаться предприятиями, имеющими львиную долю иностранного капитала. Мы же, возможно, отыщем бозон Хиггса (на европейском коллайдере) и слетаем к далеким звездам (скептики, не подрывайте веру народа – непременно слетаем).

Автомобили – это слишком мелко.